Северус почти не дышит, глядя на Нее. Глаза девушки сияют жизнью.
— Я, знаете, нисколько не жалею, — шепчет она и смотрит на мгновение на его губы, после чего снова в глаза, — о поцелуе…
Она тянется к нему. Это просто игра. Победитель в ней обозначен в момент оговорки правил. Нет никакой тайны, нет никакого проклятья, есть только необъяснимое, сумасшедшее желание быть с ним в этой солнечной Италии.
Поэтому Гермиона играет, рассчитывая на свою победу и не обращая внимание на сноску со звездочкой, текст которой мелким шрифтом на обороте коробки предательски кричит темными чернилами о том, что игра будет должна потерять одного игрока.
— Гермиона…
Имя неожиданно царапает слух, и девушка замирает, глядя ему в глаза. Он никогда не называл ее по имени. Ни разу. Грейнджер на мгновение теряется от этого, это вышибает почву из-под ног.
— Не надо, — шепотом просит он.
Гермиона теряет весь запал бравады.
— Почему? — она правда пытается понять. — Тебе же понравилось.
— Я…
Северус делает шаг назад, а после, снова на нее посмотрев, уходит к дому, оставляя ее одну. Гермиона делает полушаг вперед и не понимает, хочет она его остановить или нет. Чем больше он старается держать ее на расстоянии, тем сильнее ей хочется нарушить эти границы.
Грейнджер топчется какое-то время на месте, а после заваливается обратно под нишу и берет в руки книгу, открывая непонятно на какой странице. Она читает текст, но совсем его не усваивает. Мысли ее далеко.
— Мисс Грейнджер, — появляется на заднем дворе Люциус, — доброе утро.
Гермиона улыбается.
— Доброе, мистер Малфой.
— Ты так рано просыпаешься, — замечает он, подходя ближе. — Не то, что мой сын.
Гермиона поднимается на ноги. Читать она сегодня явно не настроена.
— Предпочитаю ранний подъем, — кивает она.
И отсутствие кошмаров, но не все могут получить всё и сразу.
— Это замечательно, — искренне радуется он. — Замечательно, что не мне придется будить сына, ведь мы после завтрака едем в одно замечательное место.
Гермиона непроизвольно улыбается. Люциус всегда умел делать сюрпризы. Он даже шутя называл ее «дочь моя», а для дочери на подарки он бы никогда не поскупился. Грейнджер же всю жизнь видит, как он щедр для единственного сына.
— Что за место? — загорается интересом она.
Люциус приобнимает ее за плечо и склоняется к уху.
— Как хорошо ты помнишь уроки верховой езды? — улыбчиво шепотом спрашивает он.
Гермиона взвизгивает и тут же обнимает Люциуса. Малфой старший — человек тактильный, совершенная противоположность собственного сына. Он обнимает девушку в ответ.
— Когда мы выезжаем? — не может устоять она на месте.
— Сразу после завтрака, — кивает Люциус.
— Тогда я пошла будить Драко, — подпрыгивает она.
Люциус смеется, провожая ее взглядом. Порой ему кажется, что девчонка эта с небес спустилась к их семье. Отчасти благодаря ей их союз с Нарциссой и взаимоотношения с сыном такие крепкие. Гермиона — точно незримая субстанция, объединяющая их всех между собой.
Гермиона забегает на второй этаж, почти с ноги открывает дверь и вваливается в спальню друга.
— Подъем! — падает она прямо на него с размаху. — Вставай, Малфой, солнце встало!