— Как у героини войны, полномочия у меня есть, — пользуется заминкой Гермиона, чтобы не дать ему вставить даже слово. — И если вы не прекратите предвзято относиться к человеку, правду о котором не знаете или не хотите принимать, я подниму на уши все Министерство, но достучусь до правосудия, — твердо и жестко произносит она, — можете мне поверить.
Гарри смотрит на Кингсли и чуть вскидывает брови, словно показывая, мол, я тебе говорил. Министр недолго думает, а затем все же кивает.
— Хорошо, Гермиона. Я… отдам распоряжение.
Девушка, определенно не рассчитывающая на такой ответ, делает вид, что все так и задумано.
— Правильное решение, — кивает она, скрывая дрожь в ледяных руках, плотно сжатых на коленях.
— Тотальный контроль, — продолжает он, — его запрет на выход за пределы дома, чары безопасности и сменный патруль.
Ожидаемо. Гермиона вообще не рассчитывала на его милость в данном вопросе, однако кивает, продолжая чувствовать себя так, словно сидит на пороховой бочке, держа в руках уже горящую шашку динамита.
— Резонно, — сдержанно кивает она.
— Тогда ожидай в фойе, — кивает на дверь Кингсли. — Я дам тебе знать, как все будет готово.
Гермиона решает не протягивать руку для прощания, потому что они у нее ледяные и мокрые, поэтому лишь встает и, глянув на Гарри, выходит из кабинета с гордо поднятой головой, осторожно закрыв за собой дверь.
Кингсли долгое время смотрит перед собой в одну точку, Гарри молча ждет, когда он скажет хоть что-нибудь.
— А она, — наконец начинает министр, — совсем не изменилась…
— Шутишь? — вскидывает брови Гарри.
— Да я поражен просто.
Кингсли трет лицо ладонями и не может сдержать улыбки. Это уже не девочка, это воин. Настоящий воин. Гарри улыбается в ответ, опуская локти на стол.
— Ты же понимаешь, что она будет требовать своего присутствия на заседании? — спрашивает он.
— Догадываюсь.
— С ней лучше не спорить, — замечает Гарри, качая головой.
Кингсли берет перо и, обмакнув его в чернильницу, что-то быстро и размашисто начинает писать на пергаменте.
— Она не думала поработать на меня? — не отрываясь от работы, спрашивает он. — Ценный сотрудник, нутром чую.
— Это ты лучше у нее спроси, — указывает себе за спину Гарри.
— Когда придет время, — сворачивает Кингсли письмо и ставит на него сургучную печать, медленно выливая расплавленный воск. — Ее голова сейчас другим занята.
Гарри кивает, наблюдая за тем, что он делает. В воздухе пахнет пряными травами и расплавленным воском.
— Мне надо связаться с надзирателями, — поднимается он с места.
— Ей можно доверять, — встает следом Гарри.
Кингсли смотрит на героя войны и чуть качает головой.
— На ее счет я и не сомневаюсь.
— Кингсли, она знает, что делает, — заверяет его Гарри.
— Надеюсь на это, — хлопает он его по плечу и провожает из кабинета, чтобы решить вопрос, который требует его прямого вмешательства.
Гарри идет вдоль коридора и сразу видит издалека, как на лавке в фойе сидит Гермиона с прямой, точно игла, спиной и сжатыми на коленях руками. Она смотрит перед собой, но определенно думает о чем-то своем, абстрагировавшись от внешнего мира.
— Эй, — опускает он ладонь на ее коленку, не без усилий присаживаясь рядом.
Гермиона чуть вздрагивает, глядя на друга. Гарри определенно чувствует себя крайне уставшим, только скрывает это от нее. Слишком много всего происходит, слишком много всего приходится решать.
— Не ожидал от тебя таких… активных действий, — чуть улыбается Гарри.