Маринетт замерла в тихой комнате, сжимая пальцами низ корсета, который переходил в подол. Воздуха в помещении было мало, окон не было, и Маринетт почти с хрипом вдохнула и выдохнула, ощущая, как начала кружиться голова. Как ей вынести все это?
Девушка вскочила с места, начиная метаться по комнате, заламывая руки. Слезы жгли глотку и щипали глаза, дышать было тяжело — Аля слишком сильно затянула корсет для церемонии. Маринетт просто не находила себе места. Идти к алтарю с Габриэлем.
Судьба, да ты же бессердечная сука. Как можно было так поступить с ней?
И она поняла, что не сможет. Никак. Нет. Ни за что. Маринетт ринулась к столику и, схватив ключи от машины, приподняла подол платья рукой и подошла к двери, опуская ладонь на ручку. Но открыла она ее не сама.
Девушка шарахнулась назад. Нотки боли ударили в нос, руки похолодели, а в груди разверзлась заново до того момента на два стежка заштопанная рана. Он молча закрыл дверь и посмотрел на нее тем самым взглядом, от которого Маринетт чуть не закричала в голос.
— Добить меня решил? — опустив вниз глаза, шепотом спросила она, потому что говорить что-то вслух было опасно для нее.
Долбанные слезы. Будто за последние два месяца их было мало.
Габриэль с тупой болью в груди смотрел на нее, вспоминая, как стоял в день объявления помолвки возле ванной комнаты и, будто мазохист, слушал, как она там в одиночестве навзрыд плакала.
— Я должен хоть что-то сказать, — подумал он, сделав полушаг вперед.
— Маринетт…
Она подняла свои невозможные глаза на него, и он отчетливо мог прочесть в них мольбу-просьбу-пожалуйста-спаси-меня. Габриэль вдохнул. Он знал, что единственное, что спасет их обоих — правда. Прямолинейная, обжигающая и жестокая правда.
— Кто мы друг другу?
Девушка от удивления вскинула брови, почувствовав странное раздражение. Серьезно? Войти сюда вот так, спустя два месяца молчания, и задать такой вопрос? Очаровательно.
— О чем ты? — голос вернулся благодаря проснувшемуся раздражению.
— Ты поняла, — кивнул Габриэль. — Ты и я. Кто мы друг другу?
— Серьезно? — начала злиться она, всплеснув руками. — И это все, что ты можешь сейчас спросить?!
— Кто, Маринетт?
— Да мне-то откуда знать? — теперь она явно была раздражена. — Любовники? Друзья? Недородственники? Трахающиеся знакомые?
Габриэль сглотнул, стараясь вложить в голос сталь, чтобы скрыть гложущую душу горесть.
— Теперь мне понятно, кто я для тебя, — он напряженно кивнул. — В таком случае, — рука мужчина легла на ручку двери, и он уже развернул плечи, чтобы покинуть эту комнату.
— Нет, — сделав резкий полушаг вперед, громко сказала она. — Я не закончила.
Габриэль снова обернулся, а Маринетт сделала два широких и уверенных шага вперед, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки около него в свадебном платье, которое предназначалось не для него, и метая молнии из глаз.
— Я не закончила, — повторила она.
— Так кто я для тебя?! — не выдерживая напора ее взгляда, повысив голос, произнес Габриэль.
— Что ты хочешь услышать, Габриэль?! — закричала она. — Что? Что я за тобой ринусь на край света?! Что жить без тебя не могу?!
— Нет, я просто, — у него впервые не было слов для ответа.
— Что «просто»? Ничего не просто, Габриэль! Почему ты сам мне не скажешь, кто я для тебя?! Почему ты, черт тебя дери, молчал два месяца, и, когда я уже смирилась со своей участью, пришел сюда добить меня таким вопросом?!