Маринетт замолкает и тянет из трубочки лимонад, не чувствуя его вкуса. Адриан и Нино присоединяется к Тому с Габриэлем и громко смеются, обсуждая какую-то чепуху. Сезер пристально смотрит на Маринетт, которая всеми силами избегает ее взгляда. Она спросит в лоб, потому что больше так продолжаться не может.
— Маринетт, ответь мне, — Аля выдерживает небольшую паузу и продолжает тише: — Этот ребенок его?
Возле гриля слышится нестройный смех, и из всего потока голосов выделяется едва уловимый баритон Габриэля. Маринетт откидывает голову на спинку кресла и закрывает глаза.
— Знаешь, когда на узи меня спросили, хочу ли я знать пол, я отказалась. Сказала, что хочу устроить вечеринку. Бред полный, я ненавижу вечеринки, сама знаешь, — она недолго молчит. — На самом деле, я не хочу знать, кто будет, Аля.
Сезер чуть поворачивается к ней и хмурит брови.
— Почему?
— Не знаю, — нервно облизывает она губы, не открывая глаз. — Знаю одно, это должна быть девочка. Бога молю, чтобы была девочка, — рука плавно проводит по небольшому животу. — Чтобы она выросла безмозглой и красивой дурочкой, потому что только такие девочки и смогут выжить в этом мире.
Маринетт открывает глаза и наконец смотрит на Алю. Смотрит прямо, не избегая пристального и, возможно, осуждающего взгляда подруги.
— Она будет безумно красивой, — продолжает Маринетт. — У нее будут светлые волосы, как у ее отца, его цвет глаз и маленькие аккуратные ладошки. Она не будет похожа на меня, я этого не хочу, — она сглатывает с поджимает губы. — И ее будут звать Эмма.
— Ты так уверена, что будет девочка?
Аля делает вид, что не замечает, как подруга снова сменила тему. Как снова проигнорировала вопрос. Как снова избежала неизбежного.
— Нет, — Маринетт замечает, как у Габриэля слегка розовеют щеки от выпитого вина, и как он неосторожно снова смотрит на нее, жадно цепляя взглядом. — Я просто хочу, чтобы мои мысли стали материальны. И все это побыстрее закончилось.
Когда вечером все собираются в гостиной с кучей угощений для главного момента этого вечера, Маринетт улыбается родным и друзьям, позволяя Адриану обнимать себя за талию, и лопает с ним большой черный шар. Светлый ковролин окрашивается розовыми и синими сердечками. И только когда все взрываются аплодисментами, и Адриан крепко ее обнимает, подняв в воздухе, Маринетт видит побледневшее лицо Габриэля и осознает причину всеобщей радости.
Ночью она выбирается из горячей постели супруга и идет босыми ногами в другую часть дома, заворачивая в левое крыло. Она даже не успевает коснуться ручки, потому что дверь сразу открывается, и он прижимает ее к себе, жадно впиваясь в губы.
Они целуют друг друга этой ночью намного чаще, чем делали это в последние пару месяцев. Она скрещивает с ним пальцы и часто дышит, а он вбивает ее в постель, покрывая поцелуями все, до чего может дотянуться.
Они оба стараются выбить из мыслей то, что узнали.
На следующий же день заголовки желтой прессы кричат на главных страницах о том, что новоиспеченная чета Агрестов станет родителями прекрасной двойни.
========== Глава XI. Двадцать три ==========
Год и десять месяцев со свадьбы Адриана и Маринетт.
— Адриан опаздывает.
— Как всегда.
Маринетт удобнее садится за столиком под номером двадцать три и делает небольшой глоток красного сухого.
Благотворительный ужин был организован в поддержку фонда защиты вымирающих видов животных и, разумеется, все шишки Парижа были в списке приглашенных. Габриэлю и Маринетт с Адрианом конверты доставили лично в руки, и это стало одной из основных причин их нахождения здесь. Изначально Маринетт не хотела на него идти, последнюю неделю она не очень хорошо себя чувствовала, и ее состояние не мог не заметить Габриэль.
Но они были здесь, и организаторы мероприятия из кожи вон лезли, чтобы таким уникальным гостям все здесь понравилось.
— Вино неплохое, — замечает Маринетт.
— Не налегай, — холодно отзывается Габриэль, отодвигая от себя фуагра.
Маринетт цокает, закатывая глаза.
— Давай без нотаций, — шепчет она, хмуря брови. — Мне пару часов назад стало легче, не порти мне настроение.
Габриэль не отвечает на ее пассивную агрессию и сам отпивает немного вина. Он знает, каких усилий ей стоило взять и собраться в свет, учитывая плохое хроническое самочувствие на протяжении нескольких дней и истерику двухдневной давности, касающуюся того факта, что она ненавидит собственное отражение в зеркале и не может влезть ни в одно свое вечернее платье.
Мужчина снял с нее мерки и за двенадцать часов бессонной ночи создал шикарное светлое платье в пол с открытыми плечами, которое хоть немного скрывало бы ее беременность, чтобы Маринетт хотя бы на вечер снова могла почувствовать себя так, как раньше.
— Ты великолепно выглядишь сегодня, — решается он на комплимент, действительно переживая о том, как она воспримет его.