— Хорошего? — спросил уже меня голубоглазый, я же налила себе ещё виски и выпила. Для храбрости.
— Да, — смело ответила я, чувствуя, что я начинаю краснеть. Томас затянулся сигаретой.
— Мистер Шелби, я приехал в Бирмингем, чтобы убедиться, что Амелии не грозит опасность. И если я буду в этом убеждён, то в ближайшие дни сяду на поезд и уеду в Лондон, но если мои убеждения не будут оправданы, то я забираю Амелию с собой, — я сглотнула, Кротс произнёс это очень серьёзно. Томас лишь усмехнулся.
— Дайте мне два дня, я смогу вас убедить в том, что Амелии опасность не грозит, — проговорил брюнет, вновь делая затяжку.
— Хорошо, что ж мне пора, доброй ночи. — сказал Даниэль и, надев шляпу, вышел из бара. Шелби кивнул ему на прощание.
— Много хорошего, значит? — спросил меня козырёк, подходя ближе к барной стойке, за которой я стояла.
— А разве нет? Ты может и самый опасный человек Бирмингема, но для меня ты самый лучший, самый добрый и самый дорогой человек. И если потребуется, я отдам за тебя свою жизнь, — сказала я ему и, выходя из-за бара, приблизилась к нему.
— Цена моей души так высока, что за неё может отдать свою жизнь ангел, — произнёс Томас, поглаживая большим пальцем мою щеку, а затем потянувшись к моему лицу, поцеловал меня, на что я сразу ответила. Но из-за нехватки воздуха нам пришлось отстраниться друг от друга. — Я скучал, — мягко произнёс Томас.
— Я тоже очень-очень сильно скучала по тебе, — сказала я мужчине, обнимая его. Томас уткнулся носом в мою макушку, обнимая меня в ответ.
— Ты закончила работу? — спросил меня козырёк.
— Да, мне пора домой, — произнесла я, мягко отстраняясь и убирая посуду на место. Томас предложил провести меня до дома, а я не отказалась.
Закончив с приборкой бара, мы с Томасом шли размеренным шагом в полном молчании. Знакомый маршрут от дома до бара, по которому я соскучилась, пронёсся очень быстро. И когда мы с ним подошли к подъезду, я предложила козырьку зайти попить чаю, на что он согласился.
Заходя в мою квартиру, Томми снял кепку и пальто, повешав их на крючок для одежды. Я повторила эти же манипуляции с собой.
— Какой будешь чай? — спросила я мужчину, открывая сервант с посудой.
— У тебя печенье есть? — я лишь помотала головой в знак отрицания.
— Нет, от него мыши заводятся, — сказала я, поставив две кружки на стол. Томас прошёл в глубь комнаты.
— Скрипка? Ты играешь? — спросил меня мужчина, я же подошла к нему поближе и открыла футляр с инструментом.
— Моя мама играла и меня научила. Последний раз я играла на ней, когда уезжала за город отдыхать, — произнесла я, взяв в руки скрипку и смычок. — Хочешь, я могу сыграть? — смотрела я на него. Он лишь усмехнулся и кивнул.
Я приняла привычную позу для игры и музыка заструилась, заполняя помещение. Я же погрузилась в свой мир, исполняя давно забытую мелодию. Её играла мне мама, а потом я нашла ноты и стала сама играть эту мелодию. Душа пела от неё, а я даже забыла, что в комнате находится Томас. Он слушал очень внимательно и, как мне показалось, расслабился. Но через пару минут я закончила и, убрав инструмент со смычком обратно в футляр, обернулась, но уткнулась носом в грудь Томаса. Подняв голову, мои глаза встретились со взглядом козырька. Поддавшись желанию, брюнет поцеловал меня. Отстраняться не хотелось, и простой поцелуй перерос в более страстный.
Пиджак Шелби улетел вглубь комнаты, как и его рубашка. Мои рубашка с юбкой улетели вслед за одеждой Томми. Руки мужчины блуждали по моему телу, лаская меня. Моё тело само поддавалось на ласку, а моё горло не смогло сдержать стоны, что тут же заполнили всю комнату. Губы мужчины перешли на шею, затем на ключицы, что смогло разжечь во мне самый настоящий пожар. Брюки Томаса улетели, а моя одежда была безжалостно разорвана козырьком.
Томми аккуратно уложил меня на кровать и навис над моим телом. Губы козырька вновь захватили мою шею, затем он плавно переходил на ключицы, грудь, живот, бёдра и вновь на шею. Мой разум давно перестал надрываться, прося остановиться. Из моего горла вырывались протяжные стоны, а низ животы заныл, прося продолжения.
Томас снял с себя последний элемент одежды. Ком желания накатывал всё сильнее и чувство предвкушения не отпускало. Глаза Томми и мои встретились, в них я прочитала нетерпение и сомнение. Я лишь заметно кивнула, давая ему знак, что готова. Чувство наполненности охватило меня моментально. И каждый новый толчок доставлял мне большое удовольствие. По началу Томми был слишком осторожен, но я смогла заставить его быть куда смелее. Я впилась своими ногтями в его спину, оставляя следы царапин, от которых он начал рычать и ускоряться. У меня было чувство, что я скоро охрипну, из-за тех криков, что я издавала.
Обхватив мою талию, Томми принял сидячее положение, поднимая меня, продолжая двигаться во мне. Перед моими глазами всё начало плыть. И в какой-то момент, всё моё тело содрогнулось и сжалось, а за всем этим меня накрыла волна наслаждения. А затем я почувствовала, что меня наполняет что-то тёплое. Блаженство накрыло меня второй волной.