Живя с тремя мальчиками, я чувствую, будто хожу в магазин через день. Не могу представить, каково будет, когда они станут подростками. По крайней мере, они все любят готовить. Мне просто нужно принести еду домой. Они делают все остальное.
Теперь я провожу в своем магазине всего полдня, так как у меня штат из трех человек. Томас остается дома и занимается консультациями вне армии. Я люблю свой магазин, когда у меня есть время, но еще больше мне нравится быть дома с моими мальчиками. Хотя не думаю, что могу назвать Томаса мальчиком. И все же в словах «мои мальчики» есть что-то успокаивающее и милое. Томасу, похоже, все равно.
— Да, мэм, — говорит он, направляясь ко мне, но не идет за продуктами. Он поднимает меня, перекидывает через плечо и закрывает багажник. Я смеюсь, когда он с легкостью шагает к дому.
— А где мои малыши? — спрашиваю я.
— Их не будет всю ночь. Я заполучил тебя всю в свое распоряжение. — Он заносит меня в дом и бросает на кровать. — Я подумал, что Мэгги не помешает такой опыт.
Я качаю головой, зная, что это ложь. Она все время держит мальчиков у себя. Она любит своих младших братьев. Она все время ворует их. Они устраивают настоящие погромы в их с Илаем доме.
— Она сказала тебе. — Я улыбаюсь ему. — Дедушка, — добавляю я, не в силах скрыть смешок.
— Эй. Ты моя жена. Это делает тебя бабушкой.
— Похоже, что так. — Я провожу руками по его телу, стягивая с него рубашку.
— У их маленькой девочки будет полно проблем со всеми этим мальчиками, бегающими вокруг, — говорит он с улыбкой. Похоже, ему нравится мысль, что у его внучки будет три маленьких телохранителя.
— С ней все будет в порядке. — Я обнимаю его за шею, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Медленно и глубоко. Смакуя меня.
— Снимай одежду, — рычит он, разрывая мою. Я лежу и позволяю ему, наблюдая, как он готовится заняться со мной любовью. Я откидываю голову назад, когда его рот блуждает по моему телу, думая, что жизнь не может стать лучше. До того, как я встретила Томаса, я и не знала, что для меня существует такая сладость. Он двигается вниз по моему телу, и я раскрываю для него ноги.
— Детей нет дома, и я раздумываю, стоит ли заставить тебя кричать так громко, чтобы маленький засранец по соседству знал, что нужно держаться подальше. Или заткнуть тебе рот кляпом, потому что никто другой не должен слышать то, как ты принадлежишь мне.
Я извиваюсь под ним.
— Ты бы не стал, — говорю я, задыхаясь.
— Тебе нравится эта идея? Что я затыкаю тебе рот кляпом? Может, привязать тебя к кровати, чтобы та не могла выйти на улицу? — Я прикусываю губу, думая о том, как горячо это звучит. Он спрыгивает с кровати и идет к комоду.
— Знаешь, какой сегодня день? — Я качаю головой, наблюдая, как он достает из комода несколько галстуков. Он идет ко мне, сначала хватая за ноги.
— Сегодня годовщина нашей первой встречи. — Он привязывает меня к кровати и целует лодыжку. Затем переходит к другой ноге.
— Хватайся за изголовье. — Я протягиваю руки и мгновенно делаю то, что он говорит. Моя быстрая реакция заставляет его улыбнуться. Он привязывает мою вторую лодыжку, а затем целует. Мое дыхание учащается.
— Думаю, это логично, — продолжает он. — Это то, что я хотел сделать с тобой в тот день, когда Мэгги привела тебя сюда. Я не хотел, чтобы ты уходила. Я хотел схватить тебя и притянуть к себе. Держать тебя здесь и никогда не отпускать. В ту ночь я лежал в этой постели и думал, что должен был привязаться тебя к своей кровати. Никогда не выпускать тебя из нее.