— С меня хватит.
— Черт возьми, кто ты такой. Бэйн, ты все еще не понимаешь сути. Я здесь Главный Дом. Ты делаешь то, что я говорю, когда я говорю. И тебе лучше помнить, что я не твой отец.
Гребаный удар ниже пояса.
— Может, ты и Главный Дом, но это смешно. И на случай, если ты не заметил, волчья стая приближается. Я не собираюсь быть здесь, когда они придут. — Я повернулся и зашагал к лагерю, готовясь к тому же удару, что пронзил меня ранее. Ничего не произошло. Я замедлил шаг, ожидая чего-то.
— Тогда Тара закончит твоё наказание за тебя.
Я замер, опустив голову и не оборачиваясь. Ублюдок.
— Или ты можешь вернуться сюда и принять это как мужчина. Поднимайся, Бэйн. Научись выполнять приказы. — Он глубоко рассмеялся. — В чем дело? Слишком тяжело подчиниться, Большой Плохой Доминант?
Моя рука начала особенно неприятно пульсировать. Обе мои голени были разорваны ко всем чертям. И он думал, что здесь есть чему поучиться? Он мог думать так сколько угодно, но это была чушь собачья. И он никогда не втянет в это Тару. Я обернулся.
Он стоял там со свернутой веревкой в руках.
— Прислонись спиной к дереву.
— Зачем?
— Клянусь гребаным Богом, если ты спросишь меня еще раз, я не буду спрашивать, я просто пойду за Тарой, притащу ее сюда и привяжу к этому гребаному дереву.
Подчинение жестокому обращению не было моей сильной стороной, черт возьми. Но я заставил свои ноги подойти к дереву и прислонился к нему спиной.
Ухмыляясь, как дьявол, он набросил петлю на одно запястье, обошел дерево и связал мне другое запястье. Веревка натянулась туго, но не слишком сильно. Терпимо. Затем он проделал то же самое с моими лодыжками.
— Увидимся на рассвете. — Он зашагал прочь через лес.
Твою мать! Гнев настаивал на том, чтобы я выкрикнул оскорбления ему вслед, но угроза Таре заставила меня замолчать. Моя раненая рука пульсировала, кровь все еще сочилась. Ккаждый порез и царапина болели и горели, а из одной особенно глубокой раны на внутренней стороне предплечья все еще шла кровь.
Я передернул плечами, когда комар очень усердно пытался высосать меня досуха. Даже при всех моих попытках отогнать насекомых, это едва ли помогло ослабить веревки. Я откинул голову на ствол, поджал ноги и закрыл глаза.
Слова Проповедника звенели у меня в голове. Подчиняться слишком сложно для большого плохой Доминанта? Ублюдок. Ублюдок, потому что мне было тяжело. Не с Тарой, а с такими людьми, как он. Как мой отец, которому на самом деле было наплевать на меня. Тара, я знал, ей было не все равно. Это превращало подчинение ей в гребаное удовольствие. Подчиняться было трудно только тогда, когда дело доходило до подчинения неправильным вещам. И это было неправильно. Вот почему я ненавидел это. По той же причине, по которой я ненавидел дерьмовый авторитет своего отца. То. Же. Самое. Единственная разница с Проповедником заключалась в том, что он чертовски странно добавлял тексты священного писания к заданию. И если бы не его самодовольное отношение, я бы, возможно, не так сильно возражал. Но сделать это из-за того, что я не выполнил какой-то там гребаный приказ, было чересчур безумно. Это не вызвало у меня ни малейшего желания подчиняться. Я сделал это только ради Тары. Вот и все. Тара заставила меня подчиниться.
Он ошибался, если думал, что я его боюсь. Я не мог не быть благодарен за то, что он, по крайней мере, казалось, обладал ниточкой человечности, которая иногда проявлялась и мешала ему полностью реализовать потенциал этого животного, скрывающегося внутри него.
Время шло, но я понятия не имел, сколько именно. Я невероятно устал, тело болело, пока я стоял привязанным к дереву. Я прислушался, пытаясь определить, что меня разбудило. Какой-то звук. Как только я снова начал расслабляться, предположив, что это был сон, слева от меня, достаточно далеко, раздался вой.
Ответный вой раздался в нескольких сотнях ярдов справа от первого.