— Говорят, фьерданцы взяли Каздан три дня назад.
— Генерал Ланцов собирает специальную группу…
— Слышал – пятьдесят солдат и пятьдесят гришей…
Удивительно, насколько сплоченными стали армии в его отсутствие. Самый могущественный гриш имеет такое же положение, как и обычный снайпер. Не такую Равку ему хотелось видеть. У гришей даже кафтанов нет: вместо этого они носят нарукавные повязки синего, красного и фиолетового цветов поверх стандартной военной формы. Ему выдали синюю. У отказников тоже есть нарукавные повязки: зеленые для разведчиков, коричневые для сил тылового обеспечения, белые для командиров и так далее. Обращаются к друг другу солдаты не по званию, а используя единообразное приветствие: товарищ. Дарклинг покажет им, что их система слаба. Проблема с равенством в том, что оно душит талант. Слабая армия не сможет защитить Равку. Потребуется время, чтобы исправить все, что натворила Алина. Но время никогда не было для него препятствием.
Он преуспевает в учениях, но так, чтобы не навлечь на себя подозрения. Он упоминает о силе гришей, но так, чтобы не вызвать разногласий. Он заводит друзей, но сильно ни к кому не привязывается. Он служит под началом своего командира, но не верой и правдой.
Возвращаться к армейской жизни – все равно, что репетировать вальс. Но это стремительный танец, где один неверный шаг может испортить все представление.
За пять лет он становится генерал-лейтенантом и руководит корпусом эфириалов. Ланцов не доверяет ему, но уважает. Фьерда занимает еще две деревни. Дарклинг ждет. Увы, но люди в такой ситуации просто расходный материал.
Иногда солдаты вспоминали старые истории, страшные сказки о Черном Еретике, который разорвал страну на части. О Дарклинге, пытавшимся похитить Санкту, которая одолела его и вышла замуж за великого царя Николая Ланцова, прозванном в народе Королем Лисом. О силе и монстрах. А потом спохватывались, что один из их товарищей — Заклинатель теней. Но разве может человек, который добавляет в кашу горку сахара, быть монстром? Глупости. Ну и пусть он поселился в заброшенной хижине, а не в Малом дворце, в конце концов, у каждого свои причуды. И вскоре о сказках перестали упоминать.
Дарклинг не использовал их связь. Зачем, если рано или поздно Алина сама придет к нему.
Ползли слухи, что поход фьерданцев на очередную деревню был чудом остановлен. Подробностей никто не знал, но все свидетели сходились в одном: перед отступлением захватчиков они видели яркие вспышки света. Молнии, наверное. Дарклинг улыбался, слушая эти предположения.
Он семь лет как товарищ и два года генерал — лейтенант.
***
Придя вечером в хижину Багры (это не его дом и никогда им не будет), Дарклинг был так поглощен мыслями о тренировках, что только когда сел за стол и налил кваса, понял, что не один.
Алина сидела перед камином и смотрела в огонь: белоснежные волосы рассыпаны по плечам, руки подпирают подбородок. Дарклинг надеялся, что это место вызывает у нее такие же болезненные воспоминания, как и у него. На самом деле ее здесь нет, она воспользовалась их связью, чтобы прийти к нему. Алина пошевелилась и натянула на плечи (фьерданскую?) шаль. Она всегда завораживала его. Только в ее присутствии он осознавал, как отчаянно нуждался в ней. Незаживающая кровоточащая рана.
— Тебе понадобилось больше времени, чем я ожидал, — проронил он, подходя ближе.
— Я узнала, что ты вернулся в Равку, только в прошлом году.
Дарклинг улыбнулся и прислонился к стене.
— Стала затворницей?
Алина вздохнула.
— Моя жизнь не столь уединенная, как хотелось бы.
Дарклинг молчал, с наслаждением рассматривая ее тонкий профиль. За годы Алина ничуть не изменилась. Значит, она не стала подавлять силу после смерти царя, не сдалась. Он был почти счастлив, что выбрал ее себе в партнеры.
— Ты собираешься остановить меня, Алина?
— А тебя нужно останавливать?
Дарклинг обдумал вопрос. Не этого он ждал от Алины, но ответа у него не было: они делили силу, вечность и, в конце концов, разделят друг друга, но мечты у них разные.
— Армия Равки слаба, — вместо ответа сказал Дарклинг и, почувствовав ее недовольство, отмахнулся от него. Пусть на собственной шкуре узнает, каково это. — Объединенная.
Он знал, что ее губы тронула слабая улыбка, и что-то ядовитое скрутилось у него под ребрами.
— Николай придумал название.
— Я так и думал.
Огонь с треском пожирал бревна в камине. Избу наполнил успокаивающий запах бересты. После нескольких мгновений уютной тишины Дарклинг решил, что устал (от того, что сделал, и от того, что еще только предстояло осуществить) и сел позади Алины, обхватив руками ее живот. Она на миг напряглась, но потом откинулась ему на грудь. Алина притягивала его к себе, как звезда-спутник, и чем больше она сопротивлялась, тем сильнее он жаждал ее. Дарклинг положил подбородок ей на макушку, а затем поцеловал в шею. Она была такой теплой. Он сильнее сжал объятия, словно мог удержать солнце в ладонях. Алина до сих пор так и не взглянула на него.
— Где ты? — прошептал он ей на ухо.
— Путешествую.
— Как долго?