Когда до конца отпуска оставался один день, мы пошли на пляж в последний раз. Мама купила газету и дала прочитать ее отцу. Я лежал и грыз персик: плескаться в море родители мне все еще не позволили.
— Ну как? — услышал я ее звонкий голос.
— Да это вообще… Жуть… — пробормотал отец.
Мы сфотографировались в ателье на набережной, а после обеда поехали в Симферополь. Обратный поезд уходил в два часа ночи, и мы сидели на вокзале возле маленького фонтана с фигурами мраморных голубей. Помню, меня уже начала охватывать легкая сонливость. Отец купил нам три ватрушки, но почти не общался ни со мной, ни с мамой, — словно был в себе, а не с нами. Мы пошли мимо путей, и я ловил полной грудью запах гари, мазута и товарных составов. Я снова вспоминал свою совсем детскую поездку, уверяя себя, что все будет хорошо, хотя сам был в этом вовсе не уверен.
Два года назад мы также уезжали ночным поездом — только из Севастополя. Он, кажется, уходил около полуночи. Тогда я с нетерпением ехал на вокзал, возле которого росли группы кипарисов. Мне было немного жаль расставаться с морем и башнями Алупки, но впереди меня ждала дальняя и интересная дорога. Я шел по платформе радостный, словно теплая летняя ночь и силуэты составов вели меня в новый мир. Теперь в заасфальтированных недавно платформах не было ничего радостного. Сказать об этом я не мог, но недоброе предчувствие поселилось у меня на душе. Почему теперь все было не так, как тогда?
Утром я проснулся где-то под Запорожьем. Отец впал в задумчивость и не вставал весь день с верхней полки: даже обедать в вагон-ресторан мы пошли вдвоем с мамой, когда поезд мчался мимо шахт и домен Донбасса. Вечером отец спустился попить с нами чай. Мама уже прилегла, а он пил со мной чай и показывал мне силуэты товарных составов. Он рассказывал мне про устройство фонарей, словно он не повеселел, а принял какое-то решение и, наконец, успокоился. Я, помню, спросил его зачем столько цистерн.
— Из Баку везут нефть… — охотно ответил он. — Белгород… Здесь развилка на Лиски и Северо-Кавказскую железную дорогу…
Я кивнул и отпил чаю. Не знаю почему, но бежевые цистерны в неясном свете фонарей казались мне предчувствием чего-то плохого.
Отец сошел покурить на станции Ржава. То была техническая остановка, где заправляли наш паровоз. Я до сих пор не могу забыть то мерзкое название и в самом деле ржавые пути, убегающие куда-то вбок. Я ждал его у окна, но к моему изумлению поезд тронулся без него. Я разбудил маму, и она, взволнованная, побежала к проводнику.
Известий от отца не было: он не садился в другой вагон. Его нашли через пару дней — в то утро, когда мы с мамой как раз приехали в Ленинград. Теперь я остался с бабушкой, а маме предстоял обратный путь до той самой мерзкой Ржавы. Все было просто: отец взял с собой табельное оружие. В «Правде» опубликовали его портрет и горько объяснили, что «товарищ Валериан Суховский покончил с собой от нервного истощения».
Комментарий к Пролог Примечания:
Объединенная оппозиция – объединение сторонников Троцкого и «Новой оппозиции», а также некоторых бывших участников «Рабочей оппозиции» и группы демократического централизма. Разгромлена на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 года.
Умоляю, отзывы!!!))) Мне крайне важны мнения!!!)))
====== Часть I. Глава 1 ======
Два года спустя
Алексей
С самого раннего детства моим воспитанием занималась мама. Точнее, на мое воспитание у нее приходились только вечера и выходные: остальное время я был или в детском саду или в школе или, если болел, то на попечении бабушки, которая жила от нас через три квартала. После гибели отца мама окончательно стала для меня главным человеком в доме. Но зато вечера и выходные мама, как никто, умела использовать максимально эффективно.
Я всегда восхищался мамой. Высокая, тонкая, подтянутая она имела удивительную фигуру гимнастки. Ее карие глаза весело смотрели из-под очков в изящной немецкой оправе. Мама всегда одевалась красиво и со вкусом. Как у всех француженок, одежда и стиль были ее страстью. Иногда по выходным она брала меня по магазинам. Я терпеливо ждал, пока мама подберет себе наконец пальто или платье. Обычно мама перемеривала половину отдела прежде чем делала выбор. В прихожей галошница была набита ее старыми сапогами и туфлями. Одних перчаток у мамы было несколько пар, а ее платья и кофты висели на вешалке даже в моей комнате.