Моя улыбка исчезла, когда палец завис над клавиатурой. Я знал, что Джозефина не поймет моих рассуждений по поводу похода на благотворительный вечер. Она не знает мою мать и не понимает наших отношений. У меня не было времени все ей объяснить, но я знал, что под всеми этими шутками, единственным доступным способом, она дает мне знать, что расстроена.
Мне нужно найти способ доказать ей, что это мероприятие для меня строго деловое.
Я не обратил внимание, когда мой водитель направился в сторону апартаментов Присциллы. Не обратил внимание, когда она заняла место рядом со мной на заднем сиденье, и я бросил ей тихое приветствие. Я не обратил внимание, когда мы прошли ступеньки и повороты; на вспышки камер перед своим лицом, как чрезмерное количество светлячков.
Если бы кто-то после мероприятия спросил в чем была одета Присцилла или какая у нее была прическа, я бы не смог ответить. Зеленое? Темно-синее? Что-то темное. Кто знает.
Я проходил мимо гостей и отвечал на вопросы, когда они были направлены в мою сторону, и продолжал искать свою мать, чтобы она увидела, что я сделал, как она просила, и посетил ее благотворительный вечер.
Я держал одну руку в кармане, сжимая ее вокруг телефона, молясь, чтобы он завибрировал входящим сообщением от Джо.
Через два часа мне стало скучно, и я весь издергался. Я снова отправился искать свою мать. По дороге махал и кивал всем знакомым, и наконец нашел маму в передней части помещения, рядом со сценой и с микрофоном в руках.
Она была одета в золотистое платье с гигантским бантом, расположенным на бедре. Каштановые волосы были стянуты в тугой узел на затылке, а кожа была покрыта искусственным, темным загаром. Я знал, что он был искусственным, потому что мы с сестрой получили смуглую кожу от отца, а мама всегда была бледной. Когда мы ездили отдыхать, Лорена, отец и я сильно загорали уже в первый день. Мама все это время сидела под зонтиком, нанося на кожу крем с защитой SPF 90.
Она готовилась пойти на сцену, но заметила меня.
— Джулиан! — проворковала она, скользя по мне взглядом. — Я собиралась сказать быстрый приветственный тост.
Я наклонился, и она расцеловала мои щеки, не коснувшись их губами. Не могу припомнить последний раз, когда она обнимала меня по-настоящему.
— Привет, мам. На самом деле мне нужно уходить, но я рад, что повидал тебя. Все выглядит великолепно.
А вот и комплимент. Лорена не будет на меня злиться. Я посетил мероприятие. Не было закона, который гласил, что я должен был остаться и помочь убраться в два часа ночи.
Лицо мамы едва поникло — ботокс гарантировал, что большая часть мышц ее лица не двигалась больше, чем на пол сантиметра.
— Уже?
Она дотянулась до моей руки, и потянула меня к краю сцены, подальше от зоны слышимости своих друзей, с которыми она общалась, когда я только пришел.
— Нет, нет, Джулиан. Ты останешься на время моего тоста, и затем я представлю тебя нескольким знакомым.
Я думал о том, чтобы вытащить бумажник, чтобы убедиться, что мне, черт побери, тридцать один год, и я в состоянии принять самостоятельные решения.
Я покачал головой.
— Вечер по сбору средств великолепный, так же как и ты. Передай привет от меня своим друзьям.
— Что насчет Присциллы? — спросила она, поджав губы в раздражении. — Будет очень грубо с твоей стороны вот так покинуть свою пару. Возможно, поэтому ты все еще холост в своем возрасте.
Да. Возможно, мама.
Я засунул руки в карманы.
— Она может вызвать машину, когда захочет уйти. Здесь у нее много друзей и многих из них не нужно принуждать играть в свидания. Думаю, она отлично справится.
— Не могу поверить, что ты поступаешь так со мной, — ее голос дрогнул. — После всего, через что я прошла из-за твоей сестры за прошлый год. Ты даже не можешь посетить один благотворительный вечер и осчастливить свою мать? Я слишком много прошу?
Я вздрогнул, и уставился на нее, сбитый с толку, что она могла нести подобную херню и еще верить в это.