— Скажи господину, — повернулась я к лекарю, исполнявшему обязанности походного писца и щурившемуся сейчас в свете костра, — что наши вина ничем не хуже вин с острова Сиетэ, в которые, как я слышала, примешивают дурман для улучшения его покупательных свойств, наш вассал должен поднимать на ноги шестерых детей, больную жену и мать, а охотничий костюм из шерсти послужит отличной заменой пурпуэну из шелка, к тому же не промокнет под дождем и сохранит тепло, а я очень пекусь о здоровье моего супруга. Что до мяса, солонина из наших погребов в последний раз помогла Каутину быстрее оправиться от простуды.
Запечатав письмо, я снова протянула его лекарю с тем, чтобы он привязал его к ответной птице, но тут к нам подбежала Алекто.
— Это от отца? — запыхавшись, она остановилась рядом.
Пожевав губу, я неохотно кивнула.
— Тогда передайте ему еще это, — протянула она сложенный вчетверо клочок пергамента.
Я повертела послание. Записка была очевидно тяжелей, чем весил бы просто пергамент, и под пальцами угадывался контур монеты, размерами и формой совпадавшей с золотой. Той самой, что Алекто подарили на последний день рождения.
— Алекто, вы хотите, чтобы птица не долетела до замка?
— Я лишь хочу засвидетельствовать отцу свое почтение и пожелать скорейшего выздоровления. — Ее лицо было непроницаемо.
— Что ж, вышлите двух птиц, — кивнула я к лекарю и, отвернувшись, двинулась обратно к шатру.
Алекто подсела к Каутину, строгавшему палку перед костром.
— Как ты? — Он кинул на нее быстрый взгляд и продолжил обтачивать кончик с таким усердием, что он вошел бы в бок дичи, как игла в мягкий шелк.
Алекто пожала плечами и подхватила другую палку. Провела рукой, счищая снег, и сунула ее в костер. От палки повалил дым.
— Слабости почти нет.
Каутин кивнул, как если бы принял к сведению, и придирчиво оглядел заостренный с двух сторон сук, прежде чем с легким поклоном отдать его кухарке. Та приняла его тоже с поклоном — более глубоким, — уже явно раздумывая над тем, как нанижет на него ужин жариться над костром.
Алекто откинула сырую палку, которая все не желала зажигаться, и протянула к огню пальцы.
— Я вот все думаю, каким это будет, — произнесла она, глядя на танцующие языки и поворачивая руки то одной стороной, то другой.
— Каким будет что? — озадаченно переспросил Каутин.
— Ну все… Двор, король с королевой.
Каутин пожал плечами.
— Говорят, король не старше нас с тобой, — продолжила Алекто.
— Но он сызмальства привык к управлению. А значит, он все же не такой, как мы.
— Мать учит тебя понемногу, — возразила она.
— Да, но управлять замком, а не страной.
Взгляд Алекто стал задумчивым.
— Так странно, чтобы человек одних с нами лет обладал такой властью. Наверное, он одинок, ведь рядом нет никого равного ему.
— Да она в него влюбилась, — раздался рядом звонкий голос.
Алекто рассерженно повернулась к Эли.
— Что за ерунду ты говоришь.
— Спрашивает о короле, думает, какой он — ну, точно влюбилась, — поддразнил тот.
Вскочив на ноги, Алекто отняла у него палку, на которой брат протянул к огню кусочек сладкого теста, и швырнула ее в пламя.