И еще она отхватила новый амулет в виде серебряной цепочки с камушками. Этот вроде разжигает страсть. Надо будет подбросить его Кристофу... Куда только? В книги? В белье?
Но мысли путались.
Нет, странный все таки был табак.
Нинелль поднялась наверх под утро. Кристоф что-то говорил о прогулке, но пошел он... Она ляжет спать. Глаза страшно слипались и от табака мозги наполнила вязкая каша. Нинелль явственно ощущала, как она склеивает мысли и приглушает инстинкты. Не надо было курить.
Она попыталась вспомнить, которая комната ее. Все двери казались одинаково грязными и облезлыми. Нинелль брезгливо толкнула одну и замерла на пороге.
Вот же бестолочь. Перепутала комнаты и вломилась к Инквизитору. А он лежал в постели с трактирной девицей. Голый. Девица же прижалась к нему и по-хозяйски запустила руку под одеяло, туда, где скрывалось все инквизиторское достоинство и честь.
А святость вдруг вся померкла и облезла, как позолота.
Зато стало ясно, что не все амулеты понадобятся. И Нинелль, затворив дверь, достала один из-за пазухи и выкинула в окно.
Глава 13
С утра меня разбудил страшный шум. Кто-то истошно кричал и грязно бранился. И еще няня басом орала, но было не разобрать, что именно. Наверное, что-то совсем неприличное, как она знает в гневе.
Сев в постели и немного подумав, спуститься мне или остаться в комнате, я все же решила глянуть. Любопытно ведь.
Я, даже не зашнуровавшись в корсет, быстро натянула простое голубое платье и понеслась на шум. Но не успела сделать и пары шагов по лестнице, как снизу появился маркиз Дюкло – без парика, лысый, и с расцарапанной физиономией. О пернатые боги, какой конфуз! Я сделала реверанс и, зажав рот рукой, сбежала вниз. И в холле уже разразилась хохотом.
А из розовый гостиной неслось кудахтанье. Высокий тетушкин голос бил по ушам.
– Милисент, вы неисправимы! Ужасны и дики в одинаковой степени! Как Камилл вас терпит?! Вот почему Лили так невоспитанна!
Что? Я невоспитанна? На себя посмотрите, тетенька, и на вашу детку.
Няня бубнила басом и, кажется, оправдывалась.
– Лили, ты что подслушиваешь? – раздался за спиной голос отца.
Я подпрыгнула и развернулась.
– Папенька, но смешно же.
Недовольное лицо папеньки показывало, что отнюдь не смешно, а скорее грустно. Но я не стала спорить, а он уже энергично вошел в комнату, а я за ним.
– Что здесь происходит?! – строго спросил он.
Тетушка стояла у камина в театральной позе, сдавив виски тонкими пальцами.
– Я умру, – говорила она. – Возьму и умру. Я не вынесу столько дикости.
А Рауль сидел в углу и умирал со смеху. Рядом расположился шевалье Будон, но тот, наоборот, был трагичен. И начисто лишен чувства юмора.
– Я последую за ней, – шептал он. – Я не переживу смерти прекрасной нимфы.
Рауль взглянул на него пораженно и сразу зашелся в новом приступе смеха.
– Он меня за зад ущипнул! – взревела няня, обратившись прямиком к папеньке. – Я девушка порядочная, хозяин, вы знаете, и фривольности светских развратников не потерплю.
Рауль уже почти падал с дивана. Даже раскраснелся весь со смеху, но подмигнуть мне все таки успел.
Папенька покачал головой.
– Вы все сделали правильно, Милисент, – сказал он, – а Клариссе я бы посоветовал усмирить своих поклонников.
– Моих поклонников?! – тетя упала в кресло, но совсем чуть-чуть промахнулась, сохранив при этом вид элегантный и слегка беспомощный. – Это женихи Лили!
– Шуты гороховые, – прошептал папенька и продолжать разговор не стал.
Просто повернулся на каблуках и прошел в свой кабинет. Я снова отметила его бледность и осунувшееся лицо. Неужели он по ночам не спит? И ест совсем мало, как птичка.
Я забежала за ним в кабинет, не обратив внимания на недовольный папенькин взгляд.
– Где Ботрел? – спросила я.
– Он решил не выходить по утрам, – неохотно ответил папенька, усаживаясь за стол, – проводит какие-то эксперименты. Ты же знаешь, он – чернокнижник и... живой мертвец.
– Он ходит под чарами?
Отец молча кивнул.
– Мог бы выбрать чары и покрасивее, – удивилась я.
– Он... как бы тебе объяснить. Он средневековый король, Лили. Тогда представления о мужской красоте были иными. К тому же чары воссоздают его истинный облик, как он выглядел шестьсот лет назад.
Папенька опустил голову и стал просматривать бумаги. Мельком я заметила лист с завещанием, но папенька быстрым пугливым движением его убрал.
– У тебя ко мне дело, Лили? – спросил он. – Пойди лучше утешь свою нянечку. Ее обидели.