Вопросы вновь появляются, но продолжают плавать в омуте страха и замешательства, из-за чего я не могу их полностью выловить. Я нахожу стол с едой и ухитряюсь проглотить несколько кусочков. Ничего больше. Я чувствую тошноту в животе.
Тьма заползает мне под кожу. Я всегда ненавидела темноту. Не боялась ее, просто ненавидела. Это время года, когда ночи становятся длиннее, всегда влияет на меня, забирая мою энергию и делая меня совершенно несчастной, пока я не почувствую, как земля снова смещается в сторону солнечного света.
Когда папа услышал об этом, мы начали праздновать Зимнее Солнцестояние, заливая дом огнями, выпивая безалкогольный пунш, устраивая изысканные ужины и зажигая бенгальские огни на крыше. Я произносила по буквам прощай, ночь, посылая в темноту пожелания.
Папа.
Кем бы — чем бы — ни бвл этот Аид, надеюсь, он человек слова, и папа не ходит по комнате, сходя с ума от беспокойства, и не вызвал полицию.
Надеюсь, он не забудет покормить Пандору.
Надеюсь, Либби в безопасности.
Пожалуйста, будь в безопасности.
Меня ничто не отвлекает. Часами напролет я сижу в темноте или брожу по углам своей комнаты, ощупывая ее. Я обнаруживаю ванную комнату, полностью оборудованную сантехникой. Понятия не имею, как это работает.
Магия. Это магия. Потому что сейчас она реальна.
Это всегда было в порядке вещей. Мир не такой, каким ты его видишь.
Я нахожу на столе немного бумаги и начинаю складывать из нее цветы оригами — единственная творческая задача, с которой я могу справиться при слабом освещении. В конце концов, отчаянно нуждаясь в свете, я на цыпочках иду на кухню и открываю холодильник. Кажется странным, что в обители грозного Лорда Аида есть что-то столь обычное, как холодильник. Коробки с молоком, ломтики сыра, банки с приправами и куски мяса выглядят совершенно неуместно.
Чего я ожидала? Глазные яблоки? Крылья летучей мыши?
Несмотря на выложенные кусочки, у меня нет особого аппетита. Я достаю молоко и боюсь в шкафчиках в поисках чая. Нахожу банку с чем-то дорогим и завариваю чай в чашках, которые выглядят так, слова вылеплены из цветочных лепестков. Серебряные ложечки нежны, как воздух.
Не раздумывая, я завариваю себе обе чашки, хотя раньше редко делала одну.
Папа. Я готовлю и ему.
Кажется слишком много пить.
Я слышу звук открывающейся двери, кто-то шаркает к моей комнате, стучит в дверь. Я замираю, задаваясь вопросом, могу ли я как-то использовать это в свою пользу. Если он зайдет проведать меня, может, я смогу ускользнуть…
Куда, Сефи?
Куда угодно, лишь бы не сидеть здесь, хотя сомневаюсь, что Подземный мир будет легко пересечь. Либби все равно попыталась бы.
Либби, вероятно, была бы очень храброй и очень мертвой.
Разумно ли оставаться на месте и подыгрывать?
Что еще мне остается?
— Я здесь, — тихо говорю я, отчасти надеясь, что он меня не услышит.
Дверь открывается. В свете холодильника я вижу его более отчетливо. Он выглядит потрепанным, черные волосы в беспорядке, одежда далеко не безупречна, никакого модного макияжа.
— Ты голодна? — спрашивает он.
— Не особо, нет.
— Почему тогда стоишь у холодильника?
— Эм, потому, что здесь слишком темно, а я хотела видеть?
Аид моргает, глядя на меня.
— Ты… ты не можешь здесь видеть?
— Очевидно, нет. Подожди, ты можешь?
— Ты смертная, — говорит он, словно это для него сюрприз. — И не можешь видеть в темноте.
— Естественно!
Он щелкает пальцами, и в комнате начинает разгораться свет, освещая довольно стильную, слегка викторианскую кухню.
— Лучше?
— Да.
Он складывает руки на груди.
— Ты весь день просидела в темноте.
— Ничего другого я точно не могла делать.
— Ты должна была просто попросить…
— Тебя здесь не было, — не уверена, что, даже будь ты, я попросила бы.
— Попроси здание, если меня не будет поблизости.
— Попросить… здание?
Он кивает и поднимает бровь, жестом предлагая мне попробовать.
— Эм, я, эм… можно мне еще света, пожалуйста?
Кристаллы в комнате загораются с такой силой, что их можно сравнить с молниями. Кажется невозможно, что я заставила их сделать это, что это не какой-то трюк.
— Эм, обратно, пожалуйста, — говорю я, все еще проверяя. — И… пусть поблекнет до розового? Теперь синий! Теперь…