— Любишь кошек?
— Конечно! — улыбнулся Снегирева, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Идти спиной не лучшая затея, но Юля как-то умудрялась не упасть. Такая простая, проще, наверное, девушек не существует. Открытая. В ее карих глазах читалось все: от чувств, которые скрывают за масками, до самой потаенной мысли.
— А ты? — спросила Юлька.
— Я… — Антон хотел сказать «тоже», но вдруг заметил вдали знакомые лица. Сашку Фомина и Витьку Шестакова. Остановился, будто ноги к земле притянулись магнитом. Подумалось, что со стороны он очень странно выглядит. Сам пацанам вечно твердит, что бесит его Снегирева, а сам же сейчас с ней гуляет около сквера. Здесь в принципе только парочки и гуляют. Если парни их увидят, слухов наберется…
И ладно бы слухи, начнется очередные подколы, шутки. Народу только дай наживку, удочку найдут сами. Проще уйти, чем потом пытаться кому-то что-то доказать. Хотя внутри от подобных мыслей стыло тошно. Вспомнилась школа.
— Антон, — позвала Юлька, заметив, как изменился в лице парень.
— Мне пора, — произнес он. Лучше, в самом деле, уйти. Для Снегиревой лучше. Он-то спокойно к подколам относится, заткнуть может, где и кулаком махнуть. А она девушка, скромная, безобидная. Нет! Не нужно лишних проблем никому, тем более Юльке.
— А? Вот как? — Снегирева моментально погрустнела, поджала губы, но тут же подобралась вся и выдала улыбку. Подул ветер, и она снова потянулась поправлять непослушные пряди. Случайно перевела взгляд в сторону и… кажется, поняла, в чем дело. Без слов, без всяких объяснений.
— Я… — помялся Антон.
— Спасибо за мороженое и за помощь! Век не забуду, — заливисто произнесла Юля. Голос ее звучал с такой теплотой и нежностью, что Левакову сделалось не по себе. Эта девчонка порождала в нем какие-то непонятные эмоции.
— Да собственно…
— До завтра! — опередила она. Развернулась и стремительно пошагала в сторону нижней парковки, скрываясь за высокими елями. Антон смотрел ей в след. Не первый раз он смотрит ей в след, по утрам также или после пар. Она как непостижимый ураган ворвалась в его повседневную жизнь. Она везде. Но действительно ли он ненавидит эту девчонку?..
Минут через пять к Левакову подошли одногруппники. К счастью, они не заметили Снегиреву.
— Может по пивку? — предложил Сашка.
— Я пас, — отмахнулся Антон. Однако домой не поехал, решил остаться в компании друзей.
В понедельник Леваков прикатил на пары с опозданием. Проспал, потому что вернулся почти в три ночи. Мать не спала, на кухне сидела, проехалась очередными нотациями, тяжелым вздохом, но все же отпустила на покой. Парковочная зона к тому времени была забита, пройти негде. Антону пришлось минут десять искать маленький закуток, куда пристроить байк.
По пути к корпусу ему встретилась Оля Звягина. Высокая, модельной внешности, с шикарными чернильными волосами. Парни от нее таяли, но Звягина общалась не со всеми. Она избирательно выбирала только тех, у кого кошелек пошире. Наверное, поэтому девушка всегда улыбалась Левакову, и на втором курсе они даже умудрились переспать. Случайно, на нетрезвую голову, в номере дорогой гостиницы. После общение не продолжили, не потому что Оля не хотела, а потому что Антону было неинтересно.
Однако сегодня Звягина выглядела роскошно: короткое облегающее платье, туфли на высокой шпильке, длинные серьги на ушах. Она сама подошла, прихватила под локоть Левакова, выдала фирменную улыбку и начала болтать. Левакову было плевать по большому счету, он не планировал отношений с Олей. Но когда заметил на лавке рядом с корпусом Снегиреву, сделалось как-то не по себе. Особенно после вчерашней прогулки.
Юлька читала книгу, и словно почувствовала, что на нее смотрят: отвела глаза от потертых желтых страниц и улыбнулась. Она вообще всегда улыбается.
— Привет, — крикнула Снегирева, поднимаясь со скамьи. Подул осенний ветерок и ее длинные волосы, завязанные в конский хвост, начали медленно раскачиваться. От лучей солнца золотистый оттенок переливался, да и сама Юля светилась, словно яркая вспышка.
— Привет, — кивнул Леваков.
— О, ботаники подъехали, — усмехнулась Звягина. Мазнула высокомерным взглядом по Снегиревой, оценила каждый участок ее фигуры и лица. Кто-то другой, наверное, бы смутился или разозлился, но Юлька казалось, не заметила этого презрения.