Он застонал, почувствовав мою руку на своей плоти. Я посмотрела на комод, и, извиваясь, постаралась дотянуться до резинки. Мы разорвали пакетик и нетерпеливо натянули презерватив, липкими неуклюжими руками. Он был такой большой и жилистый, с темным спутанным клубком волос у основания. Его татуировки спускались до самого низа, останавливаясь только перед его великолепным членом.
Он взял меня за запястья и поднял их высоко над головой.
А потом он трахнул меня.
Грязно.
Жестко.
Дико.
Хрюканье, шипение и слюни, стекающие из моего рта. Его взгляд, темный, как ночь, и злобный, по-настоящему злобный. Он сделал это болезненно. В хорошем смысле. Ноющий клитор горел так сильно, когда он врывался в меня. Он приподнялся, прежде чем кончить, изменив угол достаточно, чтобы врезаться в мою точку G. Господи, он знал, что делает. Я выгнулась дугой, подражая его ворчанию, дергаясь под ним.
Мы не кончили вместе, но это было близко. Достаточно близко.
Руки сжали мои ушибленные бедра, когда он выстреливал спермой, застонав в дикой победе, когда я завизжала под ним.
Он рухнул мне на грудь, измученный, мокрый от пота и тяжело дышащий, словно собака.
Я погрузила пальцы в его волосы, наслаждаясь его горячим дыханием на своих сиськах.
— Черт возьми, Каллум, это было так здорово.
— У тебя идет кровь, — сказал он. — Из-за моих зубов.
Но мне было все равно.
Он встал раньше, чем мне хотелось бы, но я отмахнулась, схватила полотенце и в пьянящем оцепенении побрела включить чайник. Он был уже одет, когда подошел ко мне. Взгляд отстраненный.
— Останешься выпить? — спросила я.
Он покачал головой.
— Нужно идти.
— Так скоро?
— Кейси одна, в сарае у Вик.
— Понятно. — Атмосфера была напряженной. Чертовски неловкой. Он долго стоял, уставившись в пол, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего он ждет. — Черт! Твои деньги! Господи, прости меня. — Я бросилась в спальню, схватила их и сунула ему в руки, пока он смотрел на меня. — Пересчитай, пожалуйста. Мне бы очень не хотелось, чтобы что-то пропало.
Он не отрывал от меня взгляда.
— За что это?
Я улыбнулась.
— Ты определенно заслужил их.
Его лицо потемнело.
— Да, думаю, заслужил. — Он сунул банкноты в карман. — Увидимся позже.
Блядь. Он ушел прежде, чем я успела попрощаться.
***
— Господи Иисусе, детка, ты ничего не делаешь наполовину, правда? — Рэйвен улыбнулась, туша сигарету, пока официантка расставляла наш кофе. — Значит, Роджер выбыл, а Дикарь в деле?
— Ни того, ни другого сейчас нет, — простонала я. — Каллум, черт возьми, пропал.
— Пропал? — Она вопросительно подняла идеальные брови.
— Не отвечает на звонки, на районе его нет, — я вздохнула. — Избегает меня, как чумы. Хотя он рисует, работники в ярости, уходит бюджет на следующий квартал, чтобы исправлять это.
— А он хорош?
— Сервисная бригада не считает это искусством. — Я протянула ей конверт, набитый фотографиями, которые распечатала на работе, когда никто не видел. — Что ты думаешь?
Она пролистала фотографии, останавливаясь на некоторых на целую вечность. Ее взгляд блестел.
— Это он сделал?
— Все до единой.
— У парня талант, — сказала она.
— Ты так думаешь? То есть, я думаю, что да, но я, вероятно, предвзята. Предполагается, что я подам в суд за вандализм.
— А вот это гребаное преступление. Эта чертовски невероятна. — Она повернула ко мне фотографию, одну из моих любимых: мальчик прыгает в полете, окруженный скрученными лезвиями, и тянется к солнцу. — Посмотри на линии… цвет… — Она указала на завитки на заднем плане. — Этот контроль, осторожность, с которой он наносит краску. И все же, движения рваные, торопливые… явно сделаны на скорости. Можно почувствовать страсть… душу… Мне это чертовски нравится.
Я почувствовала, как горят мои щеки.