— В чем дело? — спросила она.
— Ты бледная. — он протянул руку к ее лбу, — ты плохо себя чувствуешь?
— И тебе доброе утро. Я в порядке, просто вчера был очень интенсивный день, — сказала Олив выходя из комнаты. — Давай уже выберемся из замка. Хочу посмотреть окрестности. — ей хотелось побыстрее избавиться от браслета.
Фредрику не нравилась бледность Олив. Она выглядела уставшей. Он решил наблюдать за ней все время, на случай, если ей понадобится помощь. Это чувство заботы было сродни инстинкту. Его принято турнула мысль о том, что наконец-то он может заботится о своей женщине.
Они вышли из замка и спустилось по лестнице.
— Мотоцикл? — удивленно спросила Олив. — Слишком уж по-земному.
Фредрик усмехнулся.
— Садись, детка, прокачу тебя с ветерком.
Олив расхохоталась.
— Это так банально, парень. — сказала она и закатила глаза.
Фредрику очень нравился ее смех. Он подмигнул ей и уселся на байк.
— Залезай, Оливка, — весело кинул он ей, протягивая шлем. — Только сперва надень шлем.
— А ты?
— А что я?
— Фредрик, где твой шлем? — раздраженно пропыхтела Олив, возясь со шлемом.
— Волнуешься обо мне? Это очень приятно, Оливка.
— Если ты расшибешь голову, кто отвезет меня обратно и снимет с меня браслет? — парировала она.
— Ага, как скажешь, — широко улыбаясь сказал он ей.
Он хотел сказать что-то еще, но их прервали.
— Фредрик, милый, я так рада наконец застать тебя дома.
Олив узнала этот голос. Голос принадлежал Королеве. Олив с Фредриком повернулась. Недалеко от них стояла Ангелия возле некого подобия земной машины, только с каким-то техническими наворотами. Около машины уже суетились слуги.
Еще тогда на балу Олив почувствовала темноту в душе Ангелии. Тогда она увидела в ее глазах холодный металический блеск, такой взгляд обычно присущ алчным и жаждущим власти существам. Об Ангелии порой ходили жуткие слухи, неудивительно, что Фредрик вырос таким мудаком. При таких-то родителях.
«Имеет ли она на него влияние сейчас, вот что важно» — подумала Олив.
— Мама? — Фредрик недоуменно уставился на Ангелию.
— Я услышала, что ты вернулся на наши земли и решила навестить своего любимого сына, — она слегка раскрыла руки для приветствия.
От Олив не ускользнуло то, как скупо она раскрыла свои объятия, как будто выделяя для него только малую часть своего тепла. Не было в ней радушия и доброты.