— Поспеши, Флори, тебе нельзя здесь задерживаться. Удачи!
После этих слов исчез не только Рей, исчезли Замок, Скала Водопадов, душистый цветочный луг… Пространство вокруг Флори и Рыча исказилось, пошло туманной рябью, и через пару минут вокруг них были прежние каменные стены пещеры Лабиринта, нисколько непохожие на волшебную Страну Фей
— Ой, — Флори только и могла, что ахнуть от удивления, — что же получается? Все исчезло, и мы можем идти?
— Ага, — довольный Горыныч уже рылся в своей неоскудевающей торбе, — сейчас только по глотку укрепляющего — и вперед!
Левая, которая все это предложила, протянула Флори очередную флягу, на которой крупными неровными буквами было написано: "НА САМЫЙ КРАЙНИЙ СЛУЧАЙ".
— А у нас разве самый крайний случай? — Фло с подозрением принюхивалась к содержимому, не спеша пить неизвестную жидкость.
— А то! — Правая посмотрела на Фло с искренним изумлением, совершенно не понимая ее сомнений. — Надо мной за всю тысячелетнюю жизнь так не измывались! Всякое было: рыцари с копьями и мечами, маги с огненными шарами, менестрели балладами нервы мотали, но чтобы так…Стразиками, сердечками…
Горыныч опять всхлипнул, вспомнив свои страдания в цепких руках феечек, и Центральная, умоляюще заглядывая Флори в глаза, попросила:
— Фло, ты это… убери с меня фейную гадость, а? Ну куда я в таком виде, ящерицам на смех…
Флори улыбнулась своему Рычу, ласково погладила его по всем трем головам и успокоила:
— Рычик, тебе не о чем волноваться. Это же все иллюзия была — и стразы, и сердечки. Она тоже сейчас развеялась, ты такой же, как всегда.
— Правда?! — сказать, что Горыныч был счастлив, это ничего не сказать. Он не мог усидеть на месте от радости: кружился, разглядывая хвост и крылья; взлетел к потолку пещеры и заложил там пару виражей; спустился к Флори, перехватил у нее флягу, которую фея еще держала в руке, и отхлебнул по глотку каждой головой.
Наконец, немного успокоившись, Центральная вернула фее флягу и уверенно сказала:
— Пей! Это Фрузя по специальному рецепту делала! Особый настой трав на меду: добавляет силы, рекомендуется небольшими дозами в самых трудных жизненных ситуациях!
Флори не стала спорить с заботливым фамильяром и выпила пару глотков ароматной медовухи, чуть поморщившись от крепости напитка. Но силы он поддерживал, это сейчас было главным. А когда Горыныч уже запихнул полупустую флягу в торбу, а торбу взгромоздил на плечи, Флори спросила:
— Рыч, но почему ты решил, что у меня сейчас трудная жизненная ситуация?
— Почему, почему… — проворчала Левая — потому что ты настоящее лицо своего принца разглядела, вот почему!
— И вовсе он не такой! — Фло не на шутку рассердилась, да и медовый напиток придал ей смелости. — Настоящий Рональд никогда не стал бы так себя вести, этот был выдуманный, неправильный! Как ты можешь по этому фейному принцу судить о Рональде7!
— Ну, ну, — Правая скептически хмыкнула, — а почему же тебе на помощь пришел Рей, а не благородный настоящий Рональд?
— Почему? — Флори рассердилась еще больше: на Горыныча за вредные вопросы и на себя, за то, что не могла найти достойного ответа. — Потому что он не мог сражаться сам с собой, вот! Поэтому он Рея и прислал!
— Принц прислал?! — дружным хором спросили все три головы, изумленно глядя на Флори.
— Конечно, он! Рональд не мог оставить меня в беде! И вообще, хватит уже здесь сидеть, пошли за Короной! — Фло решительно вздернула подбородок, поднялась и полетела вперед, не глядя на Горыныча. Рычу ничего не оставалось, как лететь следом за феей, ворча на "непонятливых глупых девчонок".
На этот раз путь не был слишком долгим. Темнота пещер и туннелей, которую почти не рассеивал световой шар, запущенный Флори, вскоре сменилась на пятно тусклого света впереди. Еще пара туннелей и фея с Горынычем вылетели в очень странное место.
Чуть впереди них была стена густой тропической зелени, почти непропускавшая света. А пространство до зеленой стены было затоплено болотом — мутной буро-коричневой жижей, на которой изредка виднелись островки неизвестной травы. Все это издавало неприятные запахи: гнили и еще какой-то, приторно-сладкий, непохожий ни на один из запахов, известных Флори.
— Что это? — спросила она Горыныча.