Остальная часть светской беседы была совершенно бесцельной. По правде говоря, он устал от слов. То, что было невысказано, имело гораздо большее значение, и этого было более чем достаточно, чтобы расшифровать. Недостаточно, когда дело доходило до языка прикосновений, но он крал те моменты, которые мог.
В некотором смысле, они только усилили тягу. В его планы не входило хотеть жену, к которой он мог бы прикасаться — но вот, только прикасаться — и он обратился к физическим удовольствиям, чтобы отвлечься от слабости.
Удовольствие было наркотиком. В моменты, когда кровь кипела, когда он терялся в теле женщины, мир был совершенен, каким он себе представлял. Сладкие бедра Кэлен вокруг его талии, ее кожа на его, чистое интимное единение — это был не идеальный брак, но он и не ожидал этого. Этого было достаточно.
Наркотик действовал всего несколько мгновений. Он выкрикивал ее имя теплым шепотом «Кэлен», а затем высвобождался и падал. Даркен привык к реальности, но эти моменты гедонистического{?}[Гедони́зм — аксиологическое учение, согласно которому удовольствие является высшим благом и смыслом жизни, единственной терминальной ценностью.] воображения были неприятным удовольствием, от которого он не отказывался. Каждый заслужил отдых от реальности. Глаза все еще были закрыты, он отдышался и позволил себе медленно упасть на землю.
— Мой господин?
Он упал быстрее, чем предполагалось. Госпожа Триана, лежавшая под ним, запыхавшаяся и потная, уставилась на него темными озадаченными глазами, и ее вопрос неловко повис в накаленном воздухе вокруг них. Даркену хотелось зашипеть на нее, ударить ее за то, что она застала его врасплох, акцентируя на произнесённом вслух имя Кэлен.
Роль порядочного мужа, которую он играл, запятнан его слабостью в большем количестве областей, чем он предполагал. Слишком много честности. Даже его верная Морд’Сит не могла знать, что он предпочел бы переспать со своей женой, но не мог. Все ради плана, который он контролировал, но все же они не должны знать. Лорд Рал, вынужденный прибегать к фантазиям, был неприемлемым знанием для любого человека.
Стиснув зубы, он скатился с Морд’Сит и толкнул ее.
— Уходи.
Триана не протестовала. Она была достаточно опытна, чтобы знать, когда пришло время сделать вид, что ничего не произошло. Подняв с пола кожаные штаны, она начала их зашнуровывать.
Ее присутствие слишком сильно напоминало ему о минутной слабости.
— Сейчас же, — добавил он.
Она так и осталась голой.
Эта роль влюбленного в Кэлен Амнелл была соблазнительной, но Даркену не нравилось чувствовать, что он попадает в собственную ловушку. Какую бы прекрасную картину ни представляла ловушка.
Кэлен была только целью в его жизни. Она не станет его жизнью.
***
Она почувствовала легкое трепетание — и сказала себе, что это страх, — когда ее ребенок пнул руку Даркена. Он гордо улыбнулся, и Кэлен снова засомневалась в своих планах. Она не рассчитывала, что муж обратит внимание на их ребенка.
— У ребенка уже есть сила матери, — сказал Даркен Рал, поднимаясь на ноги, но оставив ее руку на изгибе ее живота.
Хватит ли этой силы, чтобы увидеть через всепоглощающее внимание, которое окажет ей отец? Чтобы увидеть монстра внизу? И все же, возможно, он не будет чудовищем для их ребенка; даже у тиранов бывают моменты доброты. Нет. Нет, это было глупо. Не он.
Он все еще смотрел на нее, когда она снова сосредоточилась на своих мыслях.
— Ты сделал меня таким счастливым, Кэлен.
Это были последние слова, которые она ожидала услышать от него. Ее горло сжалось; ее инстинкт подсказал ей прекратить притворство, сказав ему, что она устала. Но ее глаза не могли найти фальшивость в его выражении, и поэтому она колебалась.
А он — нет.
— Наш ребенок принесет нам такое счастье. Ты придумала ей имя?
Кэлен сглотнула, восстанавливая самообладание.
— Нет. — Это было не по-настоящему, ничего из этого не было по-настоящему. Этот ребенок родиться в кошмаре, и она не могла излить на такого малыша все свои надежды и мечты. — Я предполагала, что ты выберешь, милорд.
Даркен медленно кивнул, убирая руку с ее живота и проводя кончиком пальца по нижней губе.