— Позвольте мне признаться, пленительная рия Ада, — видя мою податливость, перешел в наступление Эктор, — я никогда не встречал женщины, подобной вам.
Горячая мужская рука, лишенная перчатки, коснулась моей, которая каким-то образом тоже умудрилась её потерять.
— Вот как? — проворковала едва слышно, делая вид, что не замечаю этой удивительной пропажи. — И что же во мне такого особенного? Кюлоты? Вы никогда не видели женщину в штанах?
— И это тоже, — тихо искушающе рассмеявшись, ответил посол и принялся осторожно, кончиками длинных ухоженных пальцев вырисовывать на моём запястье какие-то взрывоопасные вензеля.
«Очень хорошо», — подумала я, тяжело сглотнув.
Для незаметной подсадки следящих чар требуется прямой контакт. В идеале — кожа к коже. Оставалась самая малость. Как-то отвлечь посла в момент посыла закрепляющего магическую формулу импульса
На ум, как назло, приходили одни банальности: вскочить, вцепившись клещом в Озарийского, изображая внезапный испуг; свалиться в обморок, словно от переизбытка чувств и обрушенной на меня магии; поцеловать… Тем более, наши головы были так близко склонены друг к другу, что я чувствовала, как колышется завиток выпущенного у виска локона от жаркого мужского дыхания.
Каждый вариант был по-своему плох. Каждый выставлял меня то истеричкой, то ипохондричкой, то распутницей. Лишь в одном крылся небольшой и, надо сказать, весьма сомнительный плюс — возможность отомстить и удовлетворить своё женское любопытство.
Взгляд против воли соскользнул на губы Эктора. Красивые, к слову говоря, губы. Полные, чувственные, ни капли не слащавые. Внезапно я четко осознала как следует действовать.
Колдовская формула всплыла в голове так легко, словно только того и поджидала. Черный феникс щедро делился своей силой, однако главным здесь была не мощь, а мастерство. Я опьянела от бегущей по венам магии так быстро и так стремительно, что роковой взгляд из-под отяжелевших век не пришлось даже изображать.
Похоже, Озарийский не ожидал столь сокрушительного эффекта и, отзеркалив его, сам попал под магию собственного притяжения. В момент, когда заклинание слежения невесомой дымкой опустилось на плечи посла, я сама подалась вперед, целуя Эктора в уголок манящего рта.
Мгновение на завершающий импульс, короткое дерзкое прикосновение и секунда, чтобы смущенно отпрянуть.
Мы посмотрели друг другу в глаза. В этом прямом противостоянии чувствовалась какая-то особая откровенность. Отчего-то Озарийский выглядел потрясенным. Поначалу я даже не заметила, как властно мужская ладонь обхватила моё запястье. Словно лев, настигший антилопу, поставил лапу на тушу вожделенной добычи, обозначая тем самым свою собственность.
— Вы никогда не задумывались о том, чтобы посетить Тарквинию? — искушающим голосом спросил посол, вкладывая в эту фразу смысл, который я не могла до конца понять.
— Нет, — ответила практически шёпотом и попыталась освободить свою руку из плена.
Но Эктор продолжал меня удерживать, делая вид, что не замечает пока ещё деликатного сопротивления.
— Почему бы вам не отправиться туда со мной?
— Почему бы вам не убрать от неё свои руки, господин посол? — заставив моё сердце сорваться в неистовый галоп, сухо и вместе с тем угрожающе спросил Рэтборн.
Он возник перед нами, как черт из табакерки. Сизо-серые глаза метали ледяные молнии, лицо превратилось в неподвижную маску прирожденного убийцы. Таким я Рэта ещё никогда не видела и изрядно напугалась.
— Реджи, я искал тебя, — «обрадовал» он меня.
Я не нашлась с ответом и, наконец высвободив свою руку, поднялась. Эктор, удерживать не стал. Он растянул губы в медленной понимающей улыбке и вальяжно откинулся на спинку кресла.
— Бесконечно рад нашему знакомству, рия Ада, — не прекращая зрительной дуэли с Рэтборном, выдал дракон.
Похоже, он совсем не страшился очевидного гнева главы Тайного Приказа.
А меж тем, будучи старшим в роду, по крайней мере, из тех, кто пребывал в своем уме, Рэт вполне мог наплевать на дипломатический статус высокого гостя и призвать того к ответу. Для всех я всё ещё являлась его опекаемой незамужней родственницей. И застиг он меня в компрометирующий момент с мужчиной, который даже близко не стоял к статусу одобренного жениха.