– Ну ничего ж себе! – мальчишка принялся вертеть фигурки и так, и эдак, едва не приплясывая на месте. Бруно даже удивился, как тот не светится от восторга в самом что ни на есть буквальном смысле слова, – Это же будет отлично продаваться, да какой там: я и сам хочу такие же! Откуда эти звери? Это не наши. Наших бы я узнал. Это из внешнего мира, сеньор Бруно?
– Адриан та ещё тараторка, когда видит что-то новое, – поняв, что младший из тройни Мадригаль не может смекнуть, как вести себя со столь активным подростком, хлопнул предсказателя по плечу Мариано.
– …продаваться, – каким-то чудом выцепил из потока слов нужное Бруно, – Ты купил лавку?
– Деда научил Мариано работать по дереву, – охотно пояснил Адриан, – А после завещал ему продолжить. У меня руки не из того места, так что я покупателей забалтываю.
– О, да, нашёлся скромник, – фыркнул муж Долорес, – Не слушай его, Адриан прекрасно рисует. Особенно фантастических зверушек.
– Вот уж нет! – мальчик покраснел так густо, что предсказатель не смог сдержать улыбки, – И вообще: это не продаётся, нечего тратить на это время!
– Дядя Бруно тоже рисует, – не стал временить с козырем Мариано, – И тоже самоучка. Покажи что-нибудь своё.
Адриан с сомнением покосился на предсказателя.
– Я с удовольствием посмотрю, – заверил мальчика Бруно.
– Ладно, если вы настаиваете, – протянул подросток, снова исчезая на лестнице и принимаясь шуршать чем-то сверху.
– Хороший парнишка, – заметил предсказатель, повернувшись к мужу Долорес, – Я правильно понял, что он сирота?
– Да, – Мариано чуть нахмурился, выставляя зверушек на одной из полок. Глаза младшего из тройни Мадригаль, успевшие привыкнуть к полумраку, распознали несколько качалок, расположившихся в углу, а ещё заполненный стенд с ложками. Ходовой товар, без красивостей. Судя по тому, как столяр составлял игрушки, именно это было его призванием.
– Как же он тут совсем один? – спросил Бруно, кивнув в сторону лестницы.
– О, это целая история, – Мариано возвёл очи горе, – Его дед попросил меня заботиться об Адриане, что я и делаю, и не только потому, что это была просьба умирающего. Я уже даже с абуэлой поговорил, не возражает ли она, чтобы мы его усыновили.
– Madre de Dios, это чудесная идея! А что Долли?
– Долли «за» всеми руками и ногами, ей по нраву его характер. Какой там, – столяр усмехнулся, – Адриан даже похож на неё в молодости! Но тут упирается сам этот барашек.
– Но почему?
– Не хочет быть обузой, как сам говорит.
– Что за бред, он же ребёнок, разве можно так думать?
– Наверное, – Мариано оставил полку в покое, – Он пытается показать нам, что в состоянии сам о себе позаботиться.
– Мариано.
– Да?
– Такое чувство, что ты у нас настойчив только когда не надо.
Столяр замер на полпути к покрытому стружкой столу, и предсказатель понял, что ляпнул лишнего:
– Пожалуйста, прости, я не хотел.
– Я получил свой урок, – голос Мариано стал бесцветным, – И прекрасно отучился настаивать на чём бы то ни было. Даже если хочу сделать благое дело, а не… Я ведь осознал, правда, – карие глаза отражали застарелую боль, – Но я не могу отмотать и исправить.
– Долли любит тебя, – только и смог что сказать Бруно, – Вот что главное. А с мальчиком я поговорю сам. Аккуратно. Может, у меня получится его переубедить.
– Но сначала на очереди отец Алонсо, – поняв, что есть шанс сменить тему, слегка растянул губы в улыбке Мариано, – Или я не так понял? Дело в Мирабель, верно?
Бруно кривовато улыбнулся:
– Коротко о человеке, который никогда не умел настаивать. Похоже, моя Мира и Адриан какие-то кармические близнецы… О, наконец решился спуститься.
– Только не смейтесь, – мальчик прижимал какой-то рисунок к своей терракотовой рубашке, – Это просто… зверёк из головы.
– Что мы тут как летучие мыши, – поняв, что Адриан стесняется, Мариано приоткрыл оконные створки на треть, только для того, чтобы стало видно маленькое произведение искусства, и глазам Бруно предстало диковинное, похожее на шиншиллу существо цвета молочного шоколада со шкуркой, усыпанной белыми и солнечно-жёлтыми пятнышками, и полосатым хвостом с синим, словно небо, кончиком.
– Какой хорошенький. У него есть имя?
На этот раз настал черёд замешкаться Адриану:
– А… Но он же…