– Лучиано, ты…
Кузнец остановился, скрестив руки на груди. Бруно напряг память. Почти забытые воспоминания, рыжий мальчишка, понтующийся перед друзьями: «Я отправлюсь в мир за горами, когда вырасту! Стану путешественником! Я ничего не боюсь!».
– Так ведь ещё не поздно, – несмело улыбнулся ему Бруно.
– Не поздно? У меня жизнь прошла. Всё наладилось. Это ты мог позволить себе сжечь мосты, не я. На мне кузница, сын… Ответственность!
– А как насчёт отпуска?
Глаза собеседника широко распахнулись:
– Отпуска?
– Ты знаешь, что это, да? – не без опаски поинтересовался предсказатель.
– Нет, я непроходимый тупица! – огрызнулся Лучиано, – Но отпуск… туда? – он махнул рукой в сторону разлома.
– Я могу разведать тропу и начертить тебе карту, как пройти в поселение индейцев. Там спросишь Чукуя. Он позвонит мне, я тебя встречу. Погостишь у нас, побродим по Картахене. Всё возможно, ты ещё не так стар, поверь мне.
Лучиано замер с приоткрытым ртом. Нахмурился. Вздохнул. Сжал и разжал пальцы.
– Можешь не извиняться за надпись, – распознав его состояние, разрешил Бруно. Кузнец шумно выдохнул, отводя глаза, но тут они как раз подошли к накрытой брезентом машине.
– Это и есть Escudo? – отвлёкшись, кузнец дотронулся до темно-зеленого капота.
– Да
– И хорошо ездит?
– Иногда фырчит и возмущается, но свою работу знает. А моё предложение остаётся в силе.
Уголки губ Лучиано дёрнулись. Будь тут Умбра, возможно, она сказала бы, что звёзды в тени кузнеца перестали быть такими острыми, как раньше.
– Надо это… Как-нибудь накатить вечерком, – негромко произнес старший Мартинез, – Ну, знаешь… Выпить. И дружка твоего позвать, этого, с красной точкой на лбу. Он отменно торгуется, Аркадио аж пятнами покрылся. Расскажете мне, как там, снаружи, живётся, а я здешние дела… Всякое такое.
– Хорошо, выбери день, и мы с удовольствием придём.
На этот раз Лучиано всё же смог улыбнуться:
– А жена-то ругать не будет, что поздно придёшь?
– За волосы оттаскает, но это не страшно, – подхватил шутку Бруно.
– Подкаблучник, – напоследок поддел его Лучиано, – А теперь хорош прохлаждаться, пошли найдём себе занятие.
========== Глава 42 ==========
За хлопотами и подготовкой вечер в Касите наступил не просто быстро: он буквально напал из-за угла, хватая всех причастных и непричастных.
– Я абсолютно уверена, что хочу быть в этом на церемонии, – пропустив веки, заявила Джульетта. На целительнице был подаренный дочерью гиацинтовый синий брючный костюм.
– Что люди скажут? – предприняла последнюю попытку переубедить её Алма.
– Что мы отлично смотримся, – поддержала мать Мирабель. На ней были чёрные брюки и бордовая блузка с классическим воротником, что очень подчёркивало светло-карие глаза, а ещё чем-то напоминало оттенок Вишнёвой тени.
– На меня не смотри, – шустро пресёк попытку матери Бруно. Он не собирался изменять себе и по-прежнему был в любимом пончо, – Мире я не указ.
Алма негодующе вздохнула:
– Руфита выдала Умбре одно из своих платьев. Ваша непоседа сказала, что в панталонах жарко, а юбки она не любит.
– Поэтому, – сделав шаг назад, молодая женщина пропустила вперёд дочь, – Мы достали из закромов кюлоты!
– Ух ты, – Алма чуток нагнулась, дотронувшись до ткани, – Надо же, и ведь вполне прилично выглядит. Умбрита, повертись-ка… А это одна из заколок Долорес?
– Да, тётя Долли подарила, – кивнула девочка, показывая левый висок, – На ней бабочка, видишь? Синяя, как я люблю.
– Вижу, тебе очень к лицу.
– Схожу проверю Руфу, дядя Ви подбивал ей туфельки, надеюсь, стало удобнее.
Мирабель кивнула дочери. Как это всегда и бывало, в самый последний момент подводили колодки, швы, еда и цветы. Всего пятнадцать минут назад Виджай, негромко ворча, кричал: «Мадам Мадригаль, не забудьте апельсин!», пока помогал дочке Луизы с норовистой обувью.