Майя помолчала несколько минут, раздумывая. Затем, приблизившись к одному из валунов, поставила на него ногу, обутую в сапожок из красной кожи и, поддев немного шерстяную расшитую юбку, произнесла:
— Мои сапожки немного забрызганы грязью. Докажи, что ты не гордая, вылижи мне языком сапоги. Тогда так и быть, впущу в свой дом. Моё княжеское слово!
Женщина всё ещё улыбалась. Она приблизилась к Майе, опустилась на четвереньки и, к изумлению Майи и сопровождавших её, начала вылизывать сапог, причём, делала это тщательно, распластывая язык по красной коже.
— Вот это да! — удивилась Майя. — Даже не каждый последний раб решится так унизится, наверно.
Женщина снова улыбнулась.
— Мы, лахи, рождаемся без ненужной гордости.
” — А что, может, в самом деле мне взять её в свой дом? — подумала Майя. — Что мне, жалко покормить её, если в моём доме кладовые ломятся от еды, или дать ей ворох старых рваных одеял, чтобы она спала на полу в людской? Приедут купцы, можно будет их позабавить, как она без всяких предрассудков вылизывает обувь. Никто из купцов не скажет, что у княгини Майи не бывает весело, когда язык её служанки почистит им всем сапоги!»
Оказалось, что лахи звали Нирка. Когда её отвели на кухню, у неё оказался какой-то бешеный аппетит, она ела и ела. А потом её заставили помыться в лохани, выдали кое-что из старой одежды для слуг и отправили в покои княгини, забавлять ту историями, но не народа лахи, а житейскими.
И Нирка словно попала в струю, угадав своим чутьём, приспособленным к выживанию, что хотела бы услышать её благодетельница. Она принялась рассказывать Майе о всяческих любовных интригах, случавшихся в других городах, где Нирке приходилось бывать, о супружеских изменах и женщин, имевших несметное количество любовников. Глаза Майи всё сильнее загорались интересом.
А затем, не зная почему, она выложила Нирке свои потаённые чувства, что сама бы хотела иметь хорошего любовника и муж ей в этом не станет препятствием.
И как-то само собой получилось, что с этой поры Нирка, слишком много повидавшая и знавшая много людей, стала сводней для Майи.
Она исчезла на несколько дней и Майя уже посчитала, что та не вернётся, но Нирка привела в её дом мужчину — брутального, красивого, с бедовыми глазами, его звали Сав.
Майя провела с ним ночь, нисколько не считаясь с тем, что сделала это под одним кровом со своим мужем, который, как ему и полагалось, закрыл на это глаза. Но в постели она не получила наслаждения, не испытала ни одного оргазма. То же было и в другие несколько ночей.
Наконец, Майя поняла себя, что ей нужно на самом деле. За обедом опоив любовника снотворным, как когда-то Крига, она приказала Рите и другим служанкам затащить его в подвал, в сарай, где хранились овощи и привязать к лавке.
Она вновь опробовала свои способности в искусстве татуажа, причём, «украсив» татуировками даже лицо Сава. Мужчина был в ярости, он не только ругал Майю последними словами и угрожал, но даже пробовал плеваться. Майя только смеялась и уклонялась от плевков — и получала оргазм от малейшего прикосновения пальцев к бугорку в паху. Затем у Сава не осталось и слюны в пересохшей ротовой полости.