— Остановитесь! Вы что, с ума сошли?! Вы не понимаете, что Карабас-Барабас вам всем оторвёт головы за это?
========== Глава 23. Выбирайте, кого вы сейчас послушаетесь ==========
Вид у Дьяволино был такой, как будто он только что увидел огромного паука размером со слона.
— Никакие головы Карабас-Барабас не оторвёт, — спокойно проговорила Мальвина. — Я объясню ему, что это я велела выбросить кирпичи.
— Ты?! — это уже выступила вперёд Прозерпина и глазные впадины словно стали ещё огромнее, они теперь напоминали две бездонные пропасти. — А не ты ли сама это придумала, не ты ли подсказала Карабасу набросать битого кирпича, вбить в стену гвозди и вешать нас на них?
— Да, признаться, я тогда была сильно зла на вас, — ответила Мальвина. — Мне так было обидно за эти синие волосы, что я даже намеревалась всех вас сжечь в этом сундуке. Но потом я передумала и решила всех вас перевоспитать. И мне показалось, что сегодня вы уже стали лучше, чем прежде, хотя по тебе и Дьяволино этого не скажешь. Если куклы полюбили книги, они не безнадёжны. А значит, больше нет нужды в гвоздях и битых кирпичах. Убирайте кирпичи и снимайте шнурки! — снова обратилась она к куклам, робко переминавшимся с ноги на ногу и перешёптывавшимся.
— Не вздумайте! — проорал Дьяволино, дико выпучив глаза. — Эту фарфоровую Карабас не тронет, она ему нужна, всё посыплется на наши головы! Нам станет ещё хуже, чем было до сих пор! Вы думаете, нам не может быть хуже? — он возбуждённо прошёлся вдоль стоявших в ряд кукол. — Вот смотрите: нас кормят овсянкой два раза в день. Да, овсянки мало, она без соли, без масла, без молока. А что если и этого не будет? А что если Карабас будет так разгневан, что овсянку мы будем есть только раз в день? А если один раз через день? Через два? Через три? Мы окочуримся от голода! А ещё у нас в сундуке просверлены дырочки. Они хоть и маленькие, но худо-бедно пропускают воздух. А если Карабас-Барабас заколотит их досками? Опять воздух будет проникать только через тоненькие щёлки и мы не сможем спать от удушья. Уж лучше пусть остаётся, как есть, лишь бы не было ещё хуже!
Прозерпина подхватила:
— А может, будет даже и лучше! Если мы будем послушными и никак не станем раздражать синьора Карабаса, если каждый из нас хорошенько пораскинет умишком и придумает, как особенно угодить синьору Карабасу, то он поймёт, что мы тоже выгодны ему! И он разрешит нам подсаливать овсянку и даже начнёт выдавать нам на ужин по стаканчику молока!
Куклы оживлённо заговорили между собой, облизываясь и мечтательно вздыхая.
— А кто вздумает перечить синьору Карабасу, тот непременно кончит в огне треножника! — грозно выкрикнула Прозерпина, подняв вверх левую руку.
Мальвина навела на неё взгляд голубых глаз, которые вновь сделались невыносимо холодными.
— В этом огне могут кончить и те, кто перечит мне, — голос её замораживал, как заполярный ветер. — Ты, Прозерпина, до сих пор этого не поняла и ищешь беду на свою голову. Придётся тебе как следует поплатиться за это.
— А что ты мне сделаешь? — голос Прозерпины повысился до крика. — Как ты заставишь синьора Карабаса наказать меня, если это ты сейчас требуешь нарушить его волю и убрать кирпичи, а я его волю защищаю? Ведь это я права перед тобой, ведь это ты идёшь против синьора Карабаса, а я отговариваю кукол противостоять ему, так как же это он накажет меня — за послушание?
Мальвина ничего не ответила ей и повернулась к куклам:
— Я уже знаю, что скажу Карабасу-Барабасу, чтобы он никого не наказал, если будут выброшены кирпичи. Только знайте: у вас всего одна возможность избавиться от ночлегов на гвоздях. Если сейчас вы послушаете не меня, а Прозерпину и кирпичи не выбросите и не снимете шнурки, то в дальнейшем я уже ничего не предприму, чтобы убедить Карабаса не вешать вас на ночь на гвозди. Выбирайте, кого вы сейчас послушаетесь: Прозерпину или меня.
Куклы продолжали смущённо топтаться, обхватывать себя руками, робко перешёптываться. Головы их погружались в плечи. Они явно не знали, как поступить.
Наконец, бородач Амадео выделился из их ряда и направился к битому кирпичу, лежавшему вдоль стены. Взял один самый большой кирпич, направился в сторону зарешеченного окошка. Вскарабкался на табуретку. Протиснул кое-как между прутьев решётки и вышвырнул наружу.
Затем повернул к куклам бородатое лицо.
— Пусть Карабас-Барабас хоть сожжёт меня, а только подвешенным на гвозде я больше спать не буду. Вы как хотите, а я сам перетаскаю эти кирпичи и выкину!
Кукла Эльвира также выбралась из толпы, подошла к кирпичам, взяла другой, также самый большой из оставшихся, поднесла к стоявшему на табуретке Амадео и подала ему:
— Я тоже буду таскать кирпичи. Выбрось-ка это, Амадео.
Деревянные куклы взволнованно загудели и одна за другой начали выстраиваться в цепочку, передавая друг другу кирпичи, чтобы Амадео выкинул их в окно. Только Дьяволино и Прозерпина не сдвинулись с места, они стояли, скрестив деревянные руки на голой груди и злыми глазами смотрели на работающих кукол.