— Тебе симпатична эта богиня.
— Я к тому, что нашему пантеону пригодились бы обе эти богини. Инанна, как богиня любви, сильнее нашего бога любви Камы. Эрешкигаль очень много может. Нам нужны сильные боги, чтобы сотрудничать, когда нам придётся устраивать судьбы наших фибр.
— Согласен, что обе богини нам нужны.
— Так может, если эта Инанна-Афродита сейчас не в себе и с ней невозможно заговорить, ты попытался бы познакомиться с Эрешкигаль, а после привести её в наш пантеон для сотрудничества?
— Почему бы тебе самому не сделать это, Шива?
Шива смущённо потёр пальцем под носом:
— Ты же знаешь, я по своей природе суровый аскет и не очень умею разговаривать с женщинами так, как надо.
— Поговори с ней не как с женщиной, а как с деловым партнёром.
— Нет, Вишну, у тебя это лучше получится. Ты по своей природе мягче и галантнее.
— Мне всё же хотелось бы сначала найти повод хотя бы заговорить с Инанной-Афродитой. Ты знаешь, один раз, когда она вместе этой своей подружкой в очередной раз выпили вина, она выговорилась, что её олимпийский пантеон, как ей подумалось, считает, что она перед сумерками перешла на сторону врагов и теперь олимпийцы, возможно, пожелают ей отомстить. Как думаешь, у этих её подозрений могут быть основания?
— Попробую выяснить это с помощью третьего глаза, но потребуется время.
Однако, многое стало ясно уже через несколько часов.
Вишну, как всегда невидимый, находился в комнате Наны, сидя прямо напротив неё в кресле, не сводя взгляда с богини, которая просто сидела, глядя перед собой в пустоту — так несколько часов. Время от времени из её глаз вытекало несколько слёз, она смахивала их и снова уходила в себя, вероятно, во внутренний ад, не отпускавший её.
Внезапно Вишну ощутил странные беспокойные вибрации, где-то даже не за дверью комнаты, а у входа в пансион. Вскочив, он пронёсся сквозь стены и в считанные секунды оказался на крыльце, на щербатые ступени которого поднимался молодой человек, очень красивый лицом, огромный ростом, идеально сложённый, в кожаной куртке. Кудри его были черны, как смола, глаза напоминали зелёные виноградины. В руках он держал огромную бутыль вместимостью не менее пяти литров и в ней булькала какая-то жидкость. ” — Он не из простых, — подумал Вишну. — Да, смертные, порою, тоже бывают схожи с богами, но я-то давно научился отличать одно от другого.»
Он снял с себя невидимость и предстал перед удивлённым молодым человеком — ещё выше и крупнее того ростом, ещё плечистее, вперив в него огромные разъярённые глаза с грозным неумолимым взглядом льва Нирисимхи. Да, молодой человек удивился его появлению, но не очень, не так, как мог бы оказаться поражённым простой смертный, когда перед ним из воздуха вдруг соткалась могучая фигура прекрасного мужчины. Это только подтверждало, что на полуразвалившемся крыльце обшарпанного пансиона встретились два бога.
— Кто ты? — спросил зеленоглазый юноша, не сводя пристального взгляда с Вишну.
— Прежде, чем спрашивать моё имя, тебе не мешало бы представиться самому! — прорычал тот в ответ.
— Меня зовут Дионис, я из олимпийского пантеона. И ты явно не один из нас…
— Ты прав, я из пантеона Тримурти и я сам один из Тримурти, имя моё Вишну.
— Доводилось мне быть в этой вселенной, слышал я про многоруких богов. Ответь мне ещё на один вопрос, великий многорукий бог, владыка вселенной, почему перегородил мне путь или это только показалось мне?
— Ничего не показалось тебе, Дионис, бог вина. Я на самом деле перегородил тебе путь, потому что он лежит к этой богине, которая в последнее время пребывает в слезах и беспокойстве. Ведь я не знаю твоей цели, что нужно тебе от этой богини.