Придя со школы, она закинула сумку под стол, на всякий случай освежила в памяти советы, перечитав статью и пошла искать репетитора. Того нигде не оказалось, значит он, с наибольшей вероятностью, должен быть у себя в комнате. Тсунаеши тихонько постучалась, элегантно запнувшись по пути о ковер и, не дождавшись разрешения, вошла. И слегка замялась. Реборн выглядел как-то непривычно умиротворенно, чистя и смазывая любимый пистолет. А он в хорошем настроении, обычно за нарушение личного пространства он сразу начинал стрелять. Леон, ставший большим для шляпы, расположился на широком плече. Вошедшая девушка нервно поправила края юбки и решила дверь за собой не закрывать, чтоб оставить возможность стратегического отступления. Кашлянула, чтоб привлечь внимание репетитора, который не удостоил ее даже взглядом. Кашлянула еще раз. Третий.
— Никчемная Тсуна, если в горле запершило, иди и… Что ты делаешь?
Девушка не стала терять времени на раздумья и препирания и приступила к делу, делая все в точности так, как говорилось в журнале.
Реборна мало что могло выбить из колеи: за свою долгую и насыщенную жизнь он много чего повидал. Но Тсуна, стоящая у двери и воображающая, что глазами раздает автоматные очереди, с этим успешно справилась. Девушка быстро-быстро переводила взгляд то на киллера, то на противоположную от него стену и от такой амплитуды ее голова слегка покачивалась. Реборн молча наблюдал, поджав губы и не совсем понимал, как реагировать. Когда у девушки в глазах начало слегка плыть, она решила, что пришло время анаконды. Тсунаеши резко замерла, посмотрев, зачем-то, еще слегка исподлобья. Щеки от смущения опять стали предательски пунцовыми. Было страшно от того, что Реборн смотрит в ответ и ничего не говорит.
«Может быть он пленился», — подумала кареглазая.
Леон резко принял форму водяного пистолета.
— Я не знаю и не хочу знать, что за ритуал ты сейчас исполнила, но в мою комнату тебе запрещено заходить, — струя холодной воды попала девушке точно в зрачок, от чего та издала высокий, режущий слух, писк и вывалилась за пределы комнаты, упав на пятую точку. Реборн медленно закрыл дверь так, чтоб из щели было видно его полное осуждения лицо. До вечера они не разговаривали — каждый размышлял о своем.
«Если бы она так сделала при первой встрече с Занзасом, то, я уверен, что Конфликт колец бы не состоялся. Серьезно, что не так с этим ребенком? Может быть я где-то допустил ошибку в ее воспитании? Да нет, чушь, это все гены Иемицу» — пронеслось в голове у Реборна, поглаживающего Леона, который явно находился в стрессе. Морда ящерицы показывала, что он просто играет в жизнь, не понимая, какая роль ему уготована.
Тсуна же все это время пролежала уткнувшись лицом в подушку. Хару, с которой она быстренько списалась по телефону, посоветовала не отчаиваться так быстро и не опускать руки. Написала, что это только первая попытка, и война еще не проиграна.
Тсунаеши не хотела воевать. Она хотела дотронуться до его бакенбард. Но, может быть, достаточно того, что она имеет возможность просто находится рядом: порой можно и малым довольствоваться. Наслаждаться такими моментами, как вчера, надеяться, что они будут повторяться. Вот только как быть, когда она станет боссом Вонголы? Реборн ведь не будет обязан нянькаться с ней до конца жизни.
— Почему это не сработало? — прошипела Тсуна журналу, валявшемуся на полу. Журнал надменно промолчал.
«Ну а что ты хотела, подружка? Что у тебя реально с первой попытки получится разжечь в мужчинке страсть? Не в сказке ведь живешь, открой лучше 13 страницу и посмотри, как делать маникюр, позорище» — скорее всего пронеслось бы в его мыслях. Тсуна нервно хихикнула от своих фантазий и вновь уткнулась в подушку.
Отвлек ее резко севший на кровать киллер. Тсуна подскочила от неожиданности, скомкав одеяло.
— Не заходи так бесшумно, черт возьми!
— Иди ужинать, никчемная Тсуна, маман уже на стол накрывает, — Реборн, как обычно проигнорировал ученицу. Тсунаеши цокнула языком и угукнула. — И если ты считаешь, что твое сумасшествие станет причиной не делать домашнюю работу, то ты ошибаешься, — сказал он, переведя взгляд на одиноко валявшуюся под столом сумку и скрестив руки.
— Хии, почему сумасшествие, Реборн? — Тсунаеши приподнялась на локтях. — Это была игривая анаконда! — выделяя ударениями и микропаузами последние слова, пыталась объясниться Тсуна. Почему он этого не понимает, ведь взрослый же человек? Наемный убийца издал смешок.
— Правда? И игривость анаконды заключалась в безумных бегающих глазенках?
— Я просто предохранитель сняла, — выдохнув и смущенно потупив взгляд призналась Тсунаеши.