Это самое прекрасное чувство, которое у меня когда — либо было.
Глава десятая
На следующий день Венди отвозит нас по адресу, где мы должны встретиться с владельцем дома у озера. Венди говорит, что рада встретиться с ним вместе со мной, и это помогает успокоить мои нервы, по крайней мере, немного.
— Хм, это кажется странным, — говорит Венди, подъезжая к магазину, где продаются старые и сломанные автомобили. Она снова проверяет листок бумаги в своих руках, а затем смотрит на ветхое здание с кладбищем старых автомобилей впереди.
— Что не так? — спрашиваю я.
— Это правильный адрес, — отвечает она, пожимая плечами, переводя взгляд с бумаги на здание и снова на бумагу. — Думаю, я просто ожидала, что это будет дом или что — то в этом роде.
Она выключает двигатель и расстегивает пряжку ремня, открывает дверь и выходит. Я следую примеру, и мы обе идем вперед к странному месту, но ни один из нас не делает ни малейшего движения, чтобы войти. Мы просто стоим и смотрим на все «дерьмо», как назвала бы это Венди, вокруг нас.
— Что это за место? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней лицом.
— Это мастерская механика.
— Значит, он продает сломанные машины?
Она смотрит на меня и смеется.
— Нет, он их чинит.
— О.
— Ну, пойдем и убедим его, что ты будешь отличным арендатором! — Венди практически поет, прокладывая путь через беспорядок из машин, запчастей и инструментов, разбросанных по всему району. По всей подъездной дорожке огромные черные пятна, но Венди, похоже, это не беспокоит, поскольку она идет прямо по ним.
В магазине нет входной двери, но есть гигантская металлическая гаражная дверь, которая поднимается до упора. На заднем плане играет громкая музыка, и звук режет уши.
— Привет! — кричит Венди, звоня в колокольчик снаружи стены. Громкий звон прерывает ужасную музыку, и мгновение спустя кто — то выключает музыку.
— Секундочку! — раздается низкий мужской голос за несколько секунд до того, как из задней части магазина появляется мужчина.
Когда я впервые вижу его, у меня перехватывает дыхание и внезапно учащается сердцебиение. Я должна стряхнуть эту странную реакцию, даже несмотря на то, что я озадачена ею, потому что ни один мужчина, русал или человек, никогда раньше так не влиял на меня.
Я почти думаю, что он русал, потому что он… потрясающе красив. Он высокий, широкий в груди и плечах, мускулистый, с невероятно темными глазами, почти черными. Его волосы густые, темно — каштановые и вьются вокруг ушей, достигая шеи. На его лице тоже есть волосы — щетина, покрывающая челюсть, подбородок и область над губами. Он одет в серый комбинезон, весь в грязи и мусоре.
Он старше меня, возможно, ему под сорок, так что ненамного старше. Очевидно, что ручная работа по уходу за всеми этими машинами поддерживала его в хорошей форме.
— Привет, — здоровается с ним Венди, тяжело сглатывая, явно впечатленная его лицом и телосложением, как и я. Она машет ему рукой — я видела, как это делают другие люди, поэтому я подражаю ей и улыбаюсь, когда мужчина выпрямляется и широко улыбается нам обеим. Его зубы белые и совершенные в столь же совершенном рту. На самом деле, я не думаю, что когда — либо видела такого красивого мужчину. И это о чем — то говорит.
— Доброе утро, — отвечает он, вытирая грязь с рук о штаны. Я обнаружила, что не могу оторвать от него глаз, и каждое его действие более заманчиво, чем предыдущее. Это не имеет смысла, учитывая, что он весь в грязи. Несмотря на это, он почти… завораживает.
— Что я могу сделать для вас? — спрашивает он, переводя взгляд с нас обоих.
— Мы пришли поговорить с вами о доме, который вы сдаете, — отвечает Венди.
— О, верно! Джанет сказала, что вы придете, — говорит он и снова улыбается нам обеим. — Почему бы вам не войти, — продолжает он, разворачиваясь и заходя в небольшой офис рядом с гаражом. Он начинает убирать два стула перед столом, открывая нам прекрасный вид на его заднюю часть в процессе. Венди смотрит на меня, и ее глаза широко раскрыты. Я отвечаю тем же. Его зад… искусно вылеплен.
Он обходит стол, садится на крутящееся кресло и ставит свои огромные сапоги на стол, откидываясь на спинку стула, будто у него есть все время мира. Мы обе просто стоим там, молчим, пока мы смотрим на него. Он указывает на два стула перед ним.