И теперь Нуала с силой сжимала ладонью рот, сдерживая крики отчаяния и боли. Ей надоело бороться, противиться происходящему безумию, ведь эта борьба не приносила ничего, кроме опустошения и горечи в душе.
— Создатель, за что мне все это? — взывала Нуала к пустоте, смотря на потолок, будто бы ища невидимого собеседника. — Я не могу так больше! Мне тяжело бороться, невыносимо противиться неизбежному… Что даст мое непризнание действительности? Оно ничего не изменит, не поменяет решения брата! Почему же я тогда противлюсь настоящему, почему раздираю себя изнутри?
— Я не могу так больше… Я устала чувствовать одиночество и отчужденность, я устала сражаться в одиночестве… — голос Нуалы стал совсем сиплым, и она уже не могла не испытывать усталости и слабости во всем теле.
Фейри спустилась на постеленную рядом с кроватью шкуру и уткнулась лицом в шелковые простыни, чувствуя, как голова наливается свинцовой тяжестью, а в виски вонзаются сотни длинных и острых игл.
Это неприятное ощущение вынудило Нуалу поморщится: она сняла с головы золотой венец и со всей силы бросила его в противоположную стену, услышав, как он отскочил от поверхности и громко упал на пол.
Отрешенно смотря на украшение, фейри подумала о своем брате, о добром и радостном принце Акэле и о том, что, каким бы чудовищем не был Нуада, она не променяет его ни на кого и ни на что.
«Не бойся, брат, я не брошу тебя, ведь без меня ты окончательно погибнешь. А я не хочу допустить этого» — пронеслась горькая мысль в голове Нуалы прежде, чем она провалилась в сон, будучи не в силах более что-либо делать и говорить.
========== Глава 7. Часть 1. ==========
Нуала проснулась от того, что почувствовала, как кто-то упрямо, но аккуратно, трясет ее за плечо. Открыв заспанные глаза, фейри долго не могла сфокусировать взгляд на фигуре, что стояла совсем не далеко от нее.
Проведя ладонями по лицу и глазам, Нуала постаралась согнать остатки дурмана, и когда взор вновь стал ясным, не задернутым туманной дымкой, она посмотрела на стоящую рядом с ней эльфийку, которой оказалась Миата.
Губ принцессы тронула мягкая радостная улыбка, однако она исчезла, стоило фейри взглянуть на обеспокоенное и взволнованное лицо служанки и на золотой венец, который она держала в ладони.
— Добро утро, Миата. Что-то не так? — обеспокоенно спросила Нуала, попытавшись встать со шкуры, на которой она и заснула, будучи этой ночью полностью опустошенной и бессильной. Однако стоило ей аккуратно и медленно подняться, как все тело заныло и закололо от неудобного и непривычного положения, в котором фейри провела много часов.
— Доброе утро, госпожа, — фейри наклонила голову в поклоне, однако не отвела напряженного взгляда от принцессы. — Думаю, это мне стоит задать Вам подобный вопрос… С Вами все хорошо, Миледи? Что-то произошло? Вы вчера рано покинули торжество, а утром следующего дня я нашла Вас в покоях, лежащей чуть ли не на полу…
— И это… — Миата показала принцессе венец, который та в порыве отчаяния и обиды бросила в стену. — Это лежало на полу, и не думаю, что Вы просто положили его, решив, что так будет лучше, нежели если оставить венец на столе. Миледи, что-то произошло? — повторила свой вопрос Миата, и принцесса, вспомнив события прошедшего дня, потупила полный печали и боли взгляд в каменный пол, не желая, чтобы служанка увидела ее глаз, в которых, словно в прозрачной водной глади, отражались душевные страдания и переживания.
— Я просто очень устала… Боюсь, я слишком отвыкла от подобных торжеств, поэтому мне было довольно непросто долго находиться на празднике, — солгала Нуала, не желая раскрывать истинных причин, которые могли обескуражить Миату, или же быть непринятыми и отвергнутыми.
— Как скажете, Миледи, — в голосе Миаты слышалось явное недоверие, однако Нуала не стала убеждать ее поверить в собственную ложь.