— Сириус, пора идти на занятия… — Поттер взглянул на часы, а затем на Блэка, что держал Римуса в руках, радостно жующего шоколад.
— Нет! — Люпин вцепился руками в грудь брюнета и злобно оглядел Джеймса. — Сири тут. Сири со мной. Сири мой.
Вся рубашка Бродяги испачкалась шоколадом.
Им было уже по пятнадцать лет, и со стороны, наверное, это смотрелось чересчур нелепо. Когда мальчишки были на втором курсе, и Римус так настойчиво ползал по Сириусу, все только смеялись и подшучивали над ними. Сейчас же, когда Луни вымахал вдвое и прижимал друга всем своим телом к кровати, даже Блэк начинал понимать, что есть множество причин для того, чтобы начать… краснеть.
Но Римус не ведал, чего творил, он был лишь в детском, неосознанном состоянии. И, скорее всего, от Бродяги просто вкусно пахло, и его полу-животное сознание тянулось к знакомому.
— Я с ним ещё посижу, вы идите…
Брюнет погладил Римуса, укутанного в пижаму и пуховое одеяло, и только сильнее прижал к груди. Луни-бу тут же растаял на его горячей шее, утыкаясь носом. Как и шоколад в его руках.
— Я передам МакГонагалл, что ты здесь, — кивнул Джеймс, и они с Питером уже через несколько минут покинули помещение.
А Блэк остался наедине с этим ребёнко-подобным Римусом, которого он инстинктивно желал оберегать в своих объятиях. И, возможно, ещё потому что здравомыслящий Люпин все время ругался с ним, уворачивался от излишней тактильности и угрюмо ворчал. А Блэк сходил по нему с ума, неосознанно и так наивно… Но вот уже несколько лет он замечал за собой глупое хихиканье при виде Римуса или желание поцеловать мягкие губы, обнять, чмокнуть во вздёрнутый носик… Возможно, это было эгоистично, да, но Сириус любил эту особенность Рема после полнолуний. Когда он мог прижать его к себе и не услышать в ответ: «Бродяга, отвали, ты мешаешь учиться».
— Луни, ты размазал шоколад, — усмехнулся он и потянулся за салфетками, чтобы вытереть растаявшую сладость с пальцев парня.
— Шоко… Люблю…
— Знаю, лунный лучик, — рассмеялся Блэк и усадил светловолосого перед собой, чтобы вытереть грязь. Он аккуратно отложил плитку шоколада и принялся очищать палец за пальцем.
— Тебя… Люблю…
Сириус тут же поднял голову в оцепенении.
Ему не послышалось?
— Люблю… — хихикнул Луни, глядя на него в умилении. Глаза расфокусировано бегали по лицу длинноволосого. И он ласково погладил Бродягу по щеке. — Тебя…
Не послышалось.
Бродяга сглотнул сухой ком, замеревший в горле. И сердце пропустило болезненный толчок непреодолимой тоски. Если раньше он не понимал, как сильно любил Ремми, то сейчас осознание нахлынуло на него. Осознание того, что эти слова были всем, что он мечтал услышать последние годы.
— Ох, Луни-бу… — прошептал он, ощущая соленые слёзы в уголках глаз. — Конечно, и я тебя люблю, мой лучик. Но ты сейчас не ты… И уже через час все забудешь.
Блэк улыбнулся ему, нежно собирая пальцами растаявший шоколад с щёк. А взгляд светловолосого высокого парня сделался каким-то трогательно печальным. Будто бы ребёнка лишили леденца.
— Люблю! — закивал он бодро, сморщив личико в приступе слез. — Бродягу люблю! Так сильно люблю! Волосы, губы, носик. Все люблю.
И тут же накинулся с объятиями. Прижимая Сириуса к себе… и целуя его в щеку. Луни-бу раньше себе позволял многое, но не поцелуи…
— Римус, — пытался увернуться Сириус, потому что его захватило чувство стыда. Он не мог воспользоваться им, когда друг в таком состоянии. — Луни, не надо!
Но парень уже хватал его лицо своими обляпанными пальцами и чмокал настойчиво в губы.
— Ремми, не надо… — прошептал в чужие, шоколадные губы Сириус и попытался всеми силами отодвинуть его.
Черт, он слишком много позволял все эти годы Луни-бу и теперь неизвестно было, как его не обидеть.
— Почему? — жалобно проговорил Римус. — Сердце бо-бо… От тебя… Очень бо-бо… Вот тут вот…
Луни указал пальцем на грудную клетку. И Сириус тяжело выдохнул, не в силах вытерпеть слез в глазах этого чудесного создания.
— И мое бо-бо… — он кивнул, поглаживая Лунатика по кудрявым волосам. — От того, что это всего лишь помутнение твоего разума.
Луни-бу начал панически хватать ртом воздух и тут же разревелся, вжимаясь в туловище Сириуса, как в спасательный круг.