— Ч-что?
— Я понимаю, это звучит нелепо! — девушка, казалось, была на грани истерики. — Но, когда вы с Блэком расстались, он часто брал меня с собой в клубы и кабаки. Я случайно, клянусь, совершенно случайно познакомила его с Аннабель. И они переспали в тот вечер, а Блэк исчез на утро… И, когда она узнала, что беременна, то хотела выйти на связь с ним… Но… — Мэри начала задыхаться от потока слов. — Но в тот день его арестовали.
Римус застыл на диване с болезненным выражением лица. Он не мог понять, что происходило с его телом и рассудком. Но вдруг к горлу подступила тошнота, живот скрутило, а в глазах замелькали всевозможные воспоминания о самом ненавистном ему человеке, которые он так сильно желал похоронить.
— Что ты предлагаешь мне делать с этой информацией? — выдавил он осипшим голосом. Вдруг все его нервы накалились в гневе. — Какая мне к черту разница, сколько отпрысков он тут оставил перед тем, как убил все, что нам было дорого!?
Его слова громким эхом разнеслись по комнате. И Мэри явно начала жалеть, что затронула больную тему. Не просто же так она скрывала существование малыша все эти годы.
— Римус, я не пришла просить твоей помощи… — прошептала она со слезами на глазах. — Просто хочу, чтобы ты знал. Потому что завтра я отведу его в детский дом. И, возможно, ты бы… Ты бы не хотел этого…
— Он убил их, Мэри! — вдруг взорвался Луни в неконтролируемом крике. — Этот кусок дерьма даже не подумал перед тем, как переспать с Аннабель! Он воспользовался ей и оставил ребёнка на произвол судьбы! Пошёл он нахуй, как и его сынок! Уверен, вырастет не лучше папаши!
Люпин сорвался с дивана на дрожащих ногах, вскипая от прожигающего тело ужаса. А малыш на руках Мэри начал испуганно реветь, прижимаясь к груди.
— Где мама? — начал он глотать сопли, будто бы все услышанное начало доходить до его детского разума. — Мама…
Римус виновато обернулся на него и заметил, как маленький Сириус, а он буквально был его копией, начал хвататься за волосы Мэри и судорожно дышать.
Все тело Римуса сжалось от бешеного биения сердца. Будто бы он впервые почувствовал что-то за все эти три года. Ему стало, блять, так чертовски стыдно, ведь сын Сириуса не был ни в чем виноват. Ни в одном преступлении отца.
— Прости, я… я… — МакДональд начала сама захлёбываться в слезах. — Я не знаю, чем я думала.
Она подняла ребёнка на руки и поспешила к выходу, даже не оборачиваясь.
Телом Римуса овладела паника.
На секунду перед его глазами промелькнули все те мгновения, когда Сириус ревел на плече Лунатика и жаловался на мать. Те моменты, когда он клялся, что будет лучшим родителем. Те моменты, когда Римус просто знал: Сириус – единственный человек, с которым он хочет построить семью.
— Мэри, стой! — он поспешил к ней на шатающихся ногах, будто в полупьяном бреду. И девушка испуганно обернулась. — Я не хотел кричать… Прости… Но Сириус, он… он…
— Я понимаю.
— Нет, ты не понимаешь… — Лунатик сжался в собственном теле, будто ему снова пятнадцать. И слёзы самопроизвольно наполнили глаза. — Когда Дурсли взяли опеку над Гарри, я не стал им мешать. Потому что… Потому что это было бы вечным напоминанием. Если бы я воспитывал Гарри, то никогда не пережил бы смерти Джеймса и Лили. Но я ненавижу себя за это. И теперь… Передо мной ещё одно продолжение Мародёров… И оно такое…
— Оно ещё болезненнее, чем сын Джеймса? — прошептала МакДональд, когда ребёнок наконец успокоился на ее груди.
Серые зареванные глазки нашли Римуса, и, Боже, каким же чудесным созданием был ребёнок. Он был миниатюрой Сириуса.
— Да… — всхлипнул горестно Римус и, сам того не осознавая, протянул руки к дитя, осторожно забирая его у подруги. Крепко прижал к себе как последнюю крупицу жизни и надежды. — Мэри, я так скучаю по нему… Я…
Он начал захлёбываться в слезах, целуя макушку мальчика. И уже не мог остановить поток чувств. Вдруг все счастливые воспоминания, что он прятал за лавиной ненависти, нахлынули на него. Наполняя грудь любовью.
— Он не Сириус, Рем… — Мэри погладила трясущегося парня по спине. — Он не причинит тебе зла.
— Что мне с ним делать? — Римус вцепился руками в это невинное создание, будто бы он был воплощением всего горя, любви и потерь, что Люпин пережил. — Как я могу отдать его в руки кого-то, похожего на Вальбургу… Как я могу…