— Сириус, это не потому, что у меня нет места или я не хочу помочь… Просто… — Люпин сглотнул.
— У тебя есть жена и сын, — закончил за него Блэк, понимающе улыбнувшись.
Что? Как Бродяга узнал о Эше? О какой жене шла речь? Мог ли ему рассказать в письме Гарри?
— У меня нет… — прошептал сдавленно Лунатик, а затем откашлялся. — У меня нет жены.
Сириус тихонько кивнул, потоптавшись неуверенно на месте. Господи, как же неловко… Воздух между ними сквозил воспоминаниями, недопониманием… И болью. Такой сильной болью.
— Я просто услышал в один из вечеров от студентов, пока, ну, прятался в форме Бродяги, что… С ними учится сын профессора Люпина. Я подумал… Не знаю почему, но я сразу решил, что у тебя жена. Извини.
Римус тоскливо оглядел неуверенного Бродягу, слегка сгорбившегося, будто бы в защитном механизме. Казалось, ему сложно говорить и стоять долго на одном месте. Такой крохотный, худой и бледный… Люпин проглотил страшное желание сорваться и просто обнять это одинокое существо. Как он мог бросить его сейчас в новом, незнакомом мире? Ведь мысленно Бродяга остановился где-то в возрасте двадцати лет.
Но Эшер… Он обещал сыну, что «злой дядя» их не потревожит. Он обещал, что они будут жить вдвоём. И, кто знал, что решил бы Сириус сделать со своим сыном, узнав правду… Римус не мог подпустить этого, теперь уже чужого, человека к своему дитя.
— Пап, там начался дождь!
Промокший Эшер в красной курточке вдруг отворил дверь и сбросил грязные ботинки. Наверное, последующее не длилось дольше секунды, но момент, когда взгляды Сириуса и мальчика встретились, казался бесконечностью. Момент, когда Эш раскрыл рот в изумлении, а брови Блэка сжались от неожиданности домиком. Со стороны, казалось, Бродяга смотрел в своё двенадцатилетнее отражение.
— Сириус Блэк? — в ужасе прошептал мальчик.
— Эш, живо в комнату!
Римус подбежал к ребёнку и повёл его за собой в спальню. Несколько секунд Эшер пререкался, выкрикивая что-то вроде: «Почему он здесь? Папа, ты обещал!» Но, как только дверь за вопящим от злости мальчиком захлопнулась, Люпин наконец встретился с Бродягой взглядами.
И в серых глазах царил поток необъяснимых чувств: тоски, страха и удивления.
— Он… — начал Сириус слабым голосом. — Он так похож…
— Бродяга, умоляю! — Римус вдруг сжал руки в мольбе рядом с колотящимся сердцем. Глаза налились влагой. — П-пожалуйста, не забирай его у меня… Прошу, оставь нас! Он вся моя жизнь! Сириус, я умоляю… Прошу…
Все лицо Луни искривилось от страха, и он подбежал к брюнету, хватая его за руку. Сжал холодную ладонь в своей и умоляюще оглядел недоумевающие черты лица.
— Римус, о чем ты? — Сириус, казалось, не догадывался ни о чем, но теперь его губы начинали дрожать. — Римус, ты же не хочешь сказать, что он…
— Бродяга, пожалуйста! — вновь повторил Лунатик, содрогаясь всем телом от слез. И руки его вцепились в родную ладонь. — Не забирай его… Я так люблю его, я так…
Вдруг Римус ощутил соленый ком в горле и начал кашлять, задыхаясь от прилива слез. И в это же мгновение Сириус его крепко обнял, прижимая к себе. Погладил по волосам и позволил выплакаться, тихонько повторяя: «Луни, все хорошо… Все хорошо… Не плачь, ты чего?»
— Он как-то связан со мной? — наконец прошептал Сириус, отодвигаясь от успокоившегося Римуса.
Луни тихонько кивнул, ощущая себя таким беспомощным.
— Аннабель, — произнёс он обессилено. — Подруга Мэри, с которой ты переспал за месяц до ареста. Она… Она… Она умерла, и я не мог его оставить в детском доме. Эш… Он вся моя жизнь. Он спас меня, когда никого не осталось. Я научился снова лю-любить… Сириус, умоляю…