- Да, правильно, – заулыбалась Эванс, с благодарностью смотря на Сириуса. – Каждый факультет по-своему прекрасен и наоборот. Я лично вообще рада, что буду учиться колдовству, а где уже не столь важно. Главное - это знания. И люди, что тебя окружают.
С ней никто не стал спорить, и в купе повисла тишина. Гарри с восторгом смотрел на Блэка, не ожидая от него такой проникновенной речи, а потом его уже привычно потянуло назад, и юноша понял, что воспоминание окончено.
Закрыв дневник, брюнет убрал его в ящик. Раздался тихий стук в дверь и голос тети, что позвала племянника на ужин. Брюнет не стал ее расстраивать, что наелся печеньями Джинни, и спустился в гостиную. Вернон и Дадли встретили его одинаковыми недовольными взглядами, словно их надежды, что однажды Поттер перестанет нуждаться в еде, когда-нибудь станут былью и, по крайней мере, за приемом пищи они не будут терпеть ненавистного родственника. Петуния выставила посреди стола противень с рагу и села на свое место. Гарри заметил, что она выглядела подавленной. Видимо, их откровенный разговор серьезно подкосил ее. Брюнет уже хотел согласиться и провести, как она просила, окончание каникул здесь, но потом вспомнил, что ему все же надо попасть в «Нору», чтобы встретиться с Гермионой и поговорить обо всем, что он узнал. Да и Уизли с Дамблдором очень бы удивились, если бы Гарри заявил, что желает остаться с «ненавистными» родственниками. Не зная, как теперь относиться к рыжему семейству и великому чародею, брюнет все же не хотел давать им повода задуматься об изменениях в мировоззрении Великого Избранного. А потому юноша решил, что будет вести себя, как раньше: рваться в «Нору», считать Дамблдора кумиром, а также ненавидеть Дурслей.
Ужин прошел в тишине, но Гарри все равно чувствовал на себе недовольный взгляд дяди Вернона. К этому взгляду брюнет уже привык. Потому и стремился побыстрее закончить прием пищи. Он так и чувствовал, как мысленно мистер Дурсль подсчитывает, сколько денег «съедает» племянник каждый день, и так как цифра эта росла каждый день, то и взгляды, которыми награждает юношу Вернон, также становились все злее. Быстро расправившись со своей порцией, Гарри поблагодарил тетю за ужин и, подхватив тарелку, отправился на кухню.
- Все нормально, Гарри, – обернулась к нему миссис Дурсль. – Иди в комнату.
- Что? – единогласно переспросили брюнет и супруг женщины. Даже Дадли перестал закидывать в себя порциями еду, как дрова в топку, и удивленно воззрился на мать.
- Иди в комнату, – повторила Петуния и, захватив с собой нетронутую порцию, зашла на кухню.
- Хорошо, – ответил Гарри и, оставив свою тарелку у раковины, направился в свою комнату.
Вслед ему донесся недовольный возглас мистера Дурсль: «А посуда?», но брюнет продолжил путь наверх, а улыбка сама собой растянулась на его губах. Остаток вечера он решил провести за собиранием вещей. За этим занятием его застала вернувшаяся Букля. Ее появлению Гарри очень обрадовался и, кинув в недра чемодана одну из футболок, подошел к питомцу. Та с готовностью протянула ему лапку, и брюнет достал послание. Гермиона писала, что тоже приедет в «Нору», но не сейчас, а спустя неделю, и тогда они смогут пообщаться, а Гарри расскажет ей о «важной вещи». (Так юноша расплывчато выразился в своем послании). Брюнет сначала расстроился, что разговор с подругой откладывается, но все же был рад, что сумеет поговорить с девушкой до поездки в «Хогвартс». Подарки от друзей были сложены в чемодан последними, в том числе и дневник Лили Поттер. Гарри только решил оставить пирог от миссис Уизли и остаток печенья от Джинни. В конце концов, он отправляется в «Нору», где сможет их попробовать, когда захочет. Закрыв чемодан, брюнет попросил лететь Буклю в «Нору», а сам лег на кровать. Размышляя о втором воспоминании, Гарри не заметил, как уснул.
Утром он проснулся от привычного крика дяди Вернона и стука в свою дверь. Только в этот раз мужчина ворвался в комнату, а его лицо было перекошено от ярости. Гарри поправил съехавшие за ночь очки и поморгал несколько раз веками, прогоняя остатки сна.
- Эти ненормальные вконец обнаглели, – потрясал кулаками мистер Дурсль и стал надвигаться на растерянного юношу. Тот медленно поднялся с кровати и резко потянулся к волшебной палочке, что лежала на тумбочке. Все равно, что нельзя использовать магию вне школы, больше он не будет терпеть побои от дяди и его придурковатого сына. – Заявились с утра, будто к себе домой, – не замечая манипуляций племянника, угрожающе щуря и без того узкие щелочки глаз.
- Кто? – сначала не понял Поттер, но потом вспомнил о письме от Молли Уизли.