— Я здесь не ради виноделен и виноградников. ― Его тон непреклонен, но уверенность доведена до совершенства. — Мне не нравится, когда мои мотивы ставят под сомнение, или когда приходится повторяться.
Антонио буравит меня яростным взглядом, сверля им, пока мне не становится ясно, что он видит больше, чем должен, больше, чем мне бы хотелось. Я так растеряна, что отвожу взгляд. Бестактный и неосмотрительный ход. Теперь Антонио точно знает, как мне некомфортно. Как некомфортно мне из-за него.
— Я хотел проведать тебя, — продолжает он рассудительным тоном, утратив всю резкость. — Но нет. Ты не должна мне доверять. Я тот, кем ты меня видишь. Возможно, даже хуже.
9
Даниэла
Меня бросает в дрожь, когда по комнате проносится озноб, и я потираю руки, чтобы согреться.
«Ты не должна мне доверять. Я тот, кем ты меня видишь. Возможно, даже хуже».
Что за человек говорит такое о себе без зазрения совести и извинений? Никто так бы не сказал.
Его лицо почти нечитаемое, как у опытного игрока в покер, который выжидает время. Хотя я не чувствую, что Антонио ведет со мной игру. Не насчёт этого. Думаю, он имел в виду именно то, что сказал.
Я тихонько выдыхаю. Это беспощадное признание поражает, но странным образом откровенная честность обезоруживает. Как и всё остальное в нём бросает меня в дрожь, выводя из равновесия.
Наверняка я — самая глупая женщина в долине, но меня тянет к нему так, как не хотелось бы. Не могу объяснить, но это правда.
Антонио Хантсмэн — угроза, обёрнутая в симпатичную упаковку с мужественными рельефами и выступами на могучей фигуре. Под изысканной упаковкой скрывается самый страшный вид опасности. Я знаю это. Знаю это в глубине души. Знаю каждой клеточкой своего существа. И всё же какой-то элемент этой угрозы привлекателен.
«Прости меня, господи».
Я поднимаю взгляд в его направлении. Антонио наблюдает за мной. Изучает как какую-то находку. Полагаю, для него так и есть. Девушка, которая не может разобраться в мнении насчёт неуязвимого Антонио Хантсмэна, самого завидного холостяка страны. Вероятно, дьяволу, коим он является, видны все мои бурлящие противоречивые эмоции.
— Сколько поступило запросов о недвижимости? — спрашивает он вновь.
Запросы о недвижимости. Да, мы говорили об этом, прежде чем я начала думать о поцелуе с плохим парнем, пока он не ослабит мою решимость и я не отдам ему всё.
«Он — не парень, Даниэла. Не совершай эту ошибку».
Я обвожу взглядом лицо Антонио, не зная, сколько стоит ему рассказать насчёт недвижимости. Хотя уверена, что он знает всё о мужчинах, которые приходили на этой неделе. Я сомневаюсь, что в Порту происходит что-то значительное без его ведома.
— Тело ещё не успело остыть, как стервятники уже начали кружить, — признаюсь я, рисуя более впечатляющую картину, чем может вынести желудок.
Антонио улыбается настолько мягко, насколько может так улыбнуться кто-то столь угрожающий.
— Уверен, так и было. Должно быть, это утомительно. Что ты им отвечала?
— То же, что и тебе. Моё имущество не продаётся, как не продаюсь и я.
Антонио смотрит вниз на брюки, разглаживая шерсть на бедре. Моя киска сжимается, когда он скользит пальцами по крепким мускулам. Это неожиданно. И нежеланно. И совершенно по-человечески.
— Предложения о браке?
Он внимательно оценивает мою реакцию.
От мужчин всех возрастов. Больше, чем я хотела бы сосчитать.
Я пожимаю плечами.
— Ты бы заказала многоярусный шоколадный торт или белый? ― он говорит это с таким серьёзным видом, что я улыбаюсь. Действительно улыбаюсь. Я давно этого не делала, так что меня удивляет, что мышцы ещё способны самостоятельно двигаться.
Эта сторона Антонио очаровательна, хотя я не настолько глупа, чтобы полностью расслабиться. Но я сыграю с ним.
— Конечно, белый.
— Ах. Конечно. Я должен был догадаться. Ты — приверженец традиций. Торт такой же целомудренный, как и невеста.