— Дорогое вино отняли. Ром, кстати…
— Нет. Никакого рома, — отрезал Теодор. — Сейчас ты ляжешь и уснешь.
Наполеон состроил страдальческое лицо, на что гость лишь покачал головой:
— Хватит с тебя. На ногах не стоишь уже. Моли, чтобы тебе к вечеру хуже не стало. А то по-разному бывает, — мужчина поднялся на ноги. — Я пойду. Нужно кое-куда зайти. А ты — не проспи. Возможно, сегодня решится твоя судьба.
Дверь захлопнулась. К тому моменту, когда шаги на лестнице стихли, Вандес уже крепко спал, раскинувшись на кровати, не потрудившись скинуть даже сапоги.
***
В комнате царил мягкий полумрак, плотно задернутые шторы едва ли пропускали утренний тусклый свет. В воздухе висели клубы сигаретного дыма. На широкой кровати, покрыв колени одеялом, сидел мужчина, задумчиво делая какие-то пометки в книге с кожаным переплетом. Иногда он отмахивался от дыма, поднося записи ближе к лицу, хмуря брови, щурясь и что-то тихо зачитывая вслух.
— Зачем ты оторвал меня от сна? — дверь тихо приоткрылась. — Неужели тебе не хватило этих ночных разборок, и ты решил обсудить что-то еще? Я только уснула, как меня разбудили.
— Иди сюда, — недовольно проворчал тот, не поднимая головы, глубоко затянулся и выпустил изо рта дым.
— Мне казалось, мы договорились обо всем ранее, — женщина мягким, граничащим с робостью жестом прикрыла за собой дверь, но так и остановилась у порога, не решившись ступить дальше. На ней была лишь длинная белая свободная сорочка в пол, совершенно ей не шедшая и практически сливавшаяся с ее бледной кожей. Волосы распущены, глаза сонно полуприкрыты. Она перекинула свои темные волосы через плечо, проходясь по ним небольшим гребнем, до этого покоившимся в ее маленьком нагрудном кармашке. Верхние пуговицы были расстегнуты так, что виднелись сильно выпирающие ключицы и едва заметные изгибы груди.
— Я не собираюсь повторять дважды, — мужчина с хлопком закрыл книжку.
— Если ты каждый раз собираешься прятаться от своей жены здесь, то вынуждена тебя расстроить, Вернер скончался только этим вечером, так что капелька уважения хотя бы к его овдовевшей супруге уж точно бы не помешала.
— Джен, чёрт тебя бери… — он раздраженно побарабанил по своему колену пальцами. — Раньше тебя это не останавливало. Что же случилось с моей любимой женщиной?
«Любимой?» На это она лишь иронично изогнула бровь:
— Я тебе не прислуга. Так что будь повежливее со мною в моём доме, Георг, — голос ее сохранил при этом холодное спокойствие. — К твоему сведению, у меня есть полное имя, а в мире…
— Притихни и подойди сюда, а то подойду я, и тебя это, как всегда, не устроит, — он устало помахал перед своим лицом книгой, разгоняя дым, и стряхнул пепел в стоящую на кровати металлическую пепельницу.
-… существует такое понятие как вежливость, — закончила она.
— Подойди сюда, Дженивьен, — де Жоэл тяжело вздохнул, — пожалуйста. Теперь довольна?
Женщина пожала плечами, пряча гребень обратно, и, обняв себя за плечи, приблизилась к кровати:
— Туши сигарету. И так накурено. Ненавижу, когда ты дымишь. После тебя дышать тут просто невозможно.
— Что написано вот здесь? — проигнорировав просьбу, мужчина снова подхватил книжку и открыл ее на странице с подвернутым уголком, ткнув пальцем в верхнюю строчку.
Она невольно, осознавая, что ей не оставляют никакого выбора, смотрела на его руки, обнаженные плечи, черные с легкой проседью волосы. Столкнувшись его прямым делано-равнодушным взглядом, буквально пронизывающим ее насквозь, она внутренне вздрогнула.