— Ты устал, дорогой? — спросила я, гладя его брюшко и держа за руку.
— Нет… да… — тяжело дыша ответил он, поглаживая мою кисть большим пальцем.
— Бедняжка, — я легла рядом, обняв его.
— Так, стой, а ты? Я же… ну я же…
— Выпил и быстро устал.
Он помолчал, рассуждая, стоит ли соглашаться и не гнобить себя. Затем улёгся на бочок и придвинул меня к себе плотнее.
— Я люблю тебя, — прошептал Рафи.
— А я тебя, — ответила я, запуская руку в его волосы.
Мы молчали, лежали рядышком и трогали друг друга. Вскоре Рафи, после выпитого коньяка и вина, задремал, упираясь щёчкой мне в грудь. Я обняла его, закинув ногу на бедро и просунув руку под его рыхлый животик, и улыбнулась. Такой горячий, большой, приятный, мягкий. Мой.
====== План ======
Наутро мы проснулись в объятиях друг друга. Рафи поцеловал меня, держа за руку. Мы стали собираться на работу. Пока он находился в душе, я хозяйничала на кухне. Думаю, на завтрак нам пока хватит тостов с ветчиной и сыром, яичницы, и надо всё-таки доесть вчерашние булочки, а то правда жалко, если зачерствеют. Через минут двадцать Рафаил вышел из душа в халате, и спросил:
— У тебя перекиси не найдётся?
— Сейчас, а что такое? Поранился?
— Вроде как, — он повернулся полубоком и приспустил халат.
На спине красовались глубокие царапины, из некоторых сочилась кровь. Я неловко поджала губы.
— Господи, извини, я не хотела.
— Всё нормально, мне только кровь остановить.
— Ноют?
— Немножко.
— Садись, я обработаю.
Я достала с полки перекись, ватку, и стала проходиться ею по царапинам Рафи, виновато вздыхая. Они были глубже, чем обычно бывают после бурной ночи. Закончив, я обняла его, сложив руки на пузечке и чмокнув в щёчку.
— Извини.
— Всё хорошо, я же сказал, — улыбнулся Раф, гладя мои руки. — Могу я задать один вопрос?
— Конечно.
— Тебе всё ещё не противно меня касаться?
— Рафи, — улыбнулась я, льня к нему. — Ну конечно нет. Ты же такой… такой… ну зефирка настоящая, как мне может быть противно?
Он слегка покраснел. Затем шустро усадил меня на свои колени и обнял.
— Когда ты меня трогаешь, это так странно… я должен стыдиться, а мне нравится чувствовать твои руки на своём теле.
— Ты не должен стыдиться себя. Ты красивый статный и горячий.
— Ага, — усмехнулся он. — Я воплощение сексуальности.
— Именно! И сейчас это воплощение сексуальности будет кушать, и не будет стесняться, потому что оно очень красивое и очень-очень милое.
— Тебе прямо нравится меня смущать, да?
— Немного.
Мы завтракали, настраиваясь на работу и планируя по дороге заскочить к Рафаилу, чтобы он форму забрал. Мне очень не хотелось после такого хорошего утра погружаться в атмосферу убийств, особенно после того, что я увидела вчера. Помимо угнетённости, скорби и вины я испытывала страх. Мне не нравится видеть это всё, я не хочу, но должна. Надо. Рафи, видя моё приунывшее лицо, взял меня за руку и решил перевести тему. Он ласково улыбнулся.
— Как ты рычала?
— А? — не поняла я, подняв на него глаза. — В смысле?
— Ночью. Как ты это делаешь? Почти как настоящий зверь.
— Спасибо конечно, — смутилась вопросом я, — но мне неловко. Это как-то само по себе вырвалось, я даже не поняла, как у меня получилось.