— Спасибо, — он кинулся на мясо. Две огромных тарелки ушли за три минуты, бутылка коньяка за тридцать секунд. Рафи облизнулся, вытер губы и, отставив поднос, придвинул к себе меня. Он уткнулся мне в шею, принюхиваясь и сильнее сжимая руки на моих боках. — Ргх, как же ты пахнешь.
— С-сладенький, не дави, прошу тебя, — я взяла его запястья. — Т-ты очень, ты слишком сильный, дорогой…
— Иди ко мне, — он усадил меня себе на живот и взял за бёдра. Рыкнул и повалил на себя. — Нет, я хочу дышать тобой.
— Рафи, пончик, ты очень горячий, как ты себя чувствуешь? — лепетала я, мысленно надеясь, что ему плохо, и он не будет меня трогать. Стыдно конечно, но что тут сделаешь? Он обращается, терпеть всё больнее.
— Нормально, — рычал он мне в волосы. — Только голоден сильно.
— Голоден? Й-я сейчас, что ты хочешь?
— Я тебя хочу, — Рафаил залез рукой мне между бёдер. Он хищно посмеялся. — Ты пахнешь вкуснее любой еды. Вкуснее и слаще.
— М-мой милый, с-спасибо, но т-ты только что проснулся, может, стоит немного полежать?
— Нет, не стоит, — Раф повернулся со мной и подмял под себя. Надо мной нависло его грузное, так любимое мною и так пугающее сейчас своей силой объёмное и обширное тело. Я не сбегу. Господи. Он коснулся тыльной стороной пальцев моего лица и стал поглаживать. — Ты чего так на меня смотришь? Будто я тебя убивать собрался.
— Я за тебя слишком испугалась, сладенький, — тихо ответила я, отводя взгляд и льня к его руке.
— Трусишка, — посмеялся он, наклоняясь и сильно целуя мою шею. Я пискнула. Отпрянув, Рафаил поджал край губ. — Перестарался малость.
Я потянулась рукой к ноющему месту с левой стороны шеи, но он меня остановил.
— Пусть все видят, что ты моя, — рычал Раф, наклоняясь и целуя меня в губы. Твоя? Да, конечно я твоя. Как вещь, как шлюха, как самка я твоя. Так ты сейчас мыслишь. Интересно, вспомнишь ли ты об этом месяце, когда тебя отпустит? Рафаил закончил поцелуй и стал срывать с меня свитер. — Запах… так бы и съел тебя, булочка. Всю целиком.
Я закрыла глаза, когда он стал целовать мою грудь и стягивать юбку. Перед глазами проносились приятные моменты, пережитые с Рафи. Моим добрым, нежным, ранимым Рафи. Сердце сжалось. Он стал таким из-за меня, это я не спасла его, это я его отпустила, зачем я не обложила матом ублюдка Бэнсона и не послала на три буквы? Зачем они устроили эту дебильную и бесполезную засаду? Они не помогут никогда, оборотни не такие тупые, чтобы о ловушке не догадаться!
Рафи замер, оставив мою юбку на середине бедра.
— Рафи? — тихо спросила я, взяв его предплечье. — Милый?
— Я… ай! — он рухнул, хватаясь за живот. Он рычал и перекатывался по кровати. — Сука! Сука-сука-сука!!!
— Ч-что с тобой?! — вскочила я.
— Мясо… еда… дай мне мясо! ЖИВО!!! — прогремел он басом.
Я вздрогнула. Рафи стал агрессивно и безумно улыбаться.
— Или нет… иди сюда. Подойди ко мне.
— Н-нет, извини.
— Я СКАЗАЛ, ИДИ СЮДА!!!
— Рафи, солнышко, зайчик, секунду одну подожди! — я метнулась вниз за стейками, которые хотела приготовить завтра, и вернулась к нему с сырыми мясом.
— Дай! — рычал он, учуяв еду.
— Вот, — я протянула ему их.
Парень вырвал их из моих рук и стал есть сырыми. Он утробно урчал, разрывая пакеты и пачкаясь в маринаде и крови. Я сглотнула горечь в глотке и села напротив кровати.
— Я буду рядышком, любимый. Всегда. Как и обещала, — тихо сказала я, протягивая руку к его ставшим заметно гуще волосам.
Поев, он уставился на меня огромными ничего не выражавшими глазами. Затем поморщился и взялся за укушенное плечо.
— Больно? — спросила я.
— Да.
— Тебе лучше поспать. Утром я принесу побольше еды, что тебе приготовить? — я стала вытирать его руки и щёки салфетками.
— Овцу. И поросёнка. И ещё гуся. — порыкивал Раф, когда я проходилась по его губам.