— Да, мам? — ответил я, вытирая влажные дорожки от слёз. Со спины за круглое пузо меня обнимала Софочка.
— Рафаил, здравствуй, ты чего не отвечал весь вечер?
— Я… — пардон, я просто громил в ярости дом любимой женщины, которую недавно изнасиловал, а у тебя как дела? — Я в ванной был и не слышал.
— Перезвонить-то не судьба?
— Я потом сразу спать лёг.
— Ладно. Я хотела сказать, что сегодня к обеду загляну к тебе в гости.
— Чт… вы же с папой в Аризоне…
— Мы решили разделиться, папа поедет любоваться Гранд каньоном, а я сначала загляну к любимому сыночку, и на следующее утро отправлюсь туда же. Или ты матери не рад?
— Рад… безмерно… — промямлил я.
— Через четыре часа я приеду. Встречать не обязательно, доберусь сама, приготовь что-нибудь, мама с ночи не ела.
— К… конечно…
— До встречи, сынок!
Она отключилась, а я рухнул на диван. Затем вскочил и в панике стал искать свою уцелевшую одежду.
— Что такое? — спросила Софа.
— Мама через четыре часа приедет сюда, а я как бы живу в чужом доме, чью хозяйку истязаю, а у себя не был лет двести и оставил там лютый срач! Господи, надо бегом валить домой, успеть прибраться, обед приготовить, и… чёрт, я поправился? Определённо поправился, фак, она это заметит! Так, где мои джинсы? Или я их порвал вчера? Господи, точно, я же теперь оборотень, а если она зубы увидит или хвост?!
— Рафи, спокойно, — Флейм взяла меня за щёки и чмокнула в нос. — Ни зубов, ни тем более хвоста никто днём не увидит. Твоя одежда в шкафу в нашей спальне, мы с тобой сейчас соберёмся и придём, я приберусь а ты сбегаешь за продуктами.
— Милая, я… после всего, что я натворил, мне совесть не позволяет от тебя помощь принимать.
— В жопу совесть, творил не ты, а инстинкт. Одевайся, я сложу нам с собой завтрак.
— Ты святая, — я сильно её поцеловал. — Святая София.
— Засмущал, — покраснела она. — Ну же, иди.
Через сорок минут мы с Софочкой были в моём доме. И как же я радовался, что живность не держу, иначе пришлось бы реанимировать ещё и ферму. Я сгонял до магазина, а когда вернулся, девушка уже успела вымыть пол, протереть пыль и окна и даже укрыть стол принесённой из дома скатертью. Софочка поцеловала меня и попросила нарезать мясо, а сама стала возиться с фруктами и овощами. Через два часа во всём доме стоял запах запеченной курицы и жаркого. Когда мы стали накрывать на стол, я не удержался и стянул кусочек из мясной нарезки и подъел салат.
— Рафи! — Софа слегка пихнула меня в бок. — Ну рано ведь ещё!
— Я голодный, — виновато сказал я.
— Сильно?
— Да.
Она вздохнула, взяв меня за живот и поглаживая его. Ласково похлопала.
— Бедное голодное пузечко. Ладно, сейчас жаркое положу.
— Спасибо, сладенькая, — я потянулся её поцеловать.
— Но не очень много, — она нежно остановила меня указательным пальчиком. — Если наешься сейчас, потом места для обеда не останется.
— Для обеда место всегда найдётся, — улыбнулся я, обнимая её.
— Да? — игриво улыбнулась она. — А для десерта?
— Для него тем более, — я чмокнул её щёчку.
— Какой у тебя животик вместительный, — Софа меня по нему погладила. — И ненасытный.
— В него вместится и одна сладкая булочка, — я стал поглаживать Софу по бочкам. Какая же она мягонькая и добрая. — Я съем тебя.
— Даже после жаркого, обеда и десерта? — посмеялась она. — Мне стоит получше тебя кормить, чтобы ты не хотел есть меня, мой пирожок.
— Таких вкусных булочек всё равно больше не бывает. Софа, я… я не могу понять… почему у тебя такой сильный запах?
Она смутилась.
— Помнишь, я про течку говорила?