узнаем, была ли моя работа действительно надежной. Ну, они узнают.
К тому времени я, вероятно, буду просто мороженым с очень злым
выражением лица, как Джек Торранс в конце фильма "Сияние".
— Ты всё ещё в порядке?
Голос Иэна отрывает меня от моего пред-апокалиптического нытья.
Моё сердце трепещет, как колибри - больная, замерзающая птичка, которая забыла мигрировать на юг со своими приятелями. Я не
утруждаю себя ответом, а сразу же спрашиваю: — Почему ты здесь? -
Я знаю, что говорю, как неблагодарная сука, и хотя я никогда не
заботилась о том, чтобы показаться таковой, я не собираюсь быть
таковой. Проблема в том, что его присутствие не имеет ни малейшего
смысла. У меня было двадцать минут, чтобы подумать об этом, и его
просто нет. И если это место и время, где я наконец-то умру... что ж, я
не хочу умереть в замешательстве.
— Просто вышел на прогулку. - Он говорит немного запыхавшись, что означает, что подъем, должно быть, был тяжелым. Иэн много чего
умеет, но не в форме - это не одно из них. — Любуюсь пейзажами. А
что насчет тебя? Что привело тебя сюда?
— Я серьезно. Почему ты в Норвегии?
— Знаешь, - звук ненадолго прерывается, а затем возвращается с
щедрой порцией белого шума, - не все отдыхают в Южном Падре.
Некоторые из нас любят более прохладные места. - Кряхтение и
пыхтение через хрупкую спутниковую линию почти... интимно. Мы
подвергаемся воздействию одних и тех же стихий, на одной и той же
сильно оледенелой местности, в то время как весь остальной мир
укрылся в укрытиях. Мы здесь, одни.
И это не имеет никакого смысла.
— Когда ты прилетел на Шпицберген? - Это не могло быть в
последние три дня, потому что не было никаких входящих рейсов.
Шпицберген хорошо связан с Осло и Тромсё в пик сезона, но он
начнется только в середине марта.
Так что... Иэн, должно быть, пробыл здесь несколько дней. Но
почему? Он является начальником инженерного отдела в нескольких
проектах марсоходов, а команда Serendipity приближается к
критическому времени. Нет никакого смысла в том, чтобы один из их
ключевых сотрудников находился сейчас в другой стране. К тому же, инженерная составляющая этого АМАШЭ минимальна. Только доктор
Мерел и я. Все остальные члены команды - геологи и астробиологи, и...Какого черта Иэн здесь? Какого черта NASA послало старшего
инженера на спасательную операцию, которая даже не должна была
состояться?
— Ты всё ещё в порядке? - спрашивает он снова. Когда я не отвечаю, он продолжает: — Я уже близко. В нескольких минутах ходьбы.
Я смахиваю снежинки с ресниц. — Когда АМАШЭ передумала
посылать помощь?
Короткое колебание. — На самом деле, это может занять больше, чем несколько минут. Буря усиливается, и я плохо вижу.
— Иэн, почему они послали тебя?
Глубокий вдох. Или вздох. Или пыхтение, громче остальных. — Ты
задаешь много вопросов, - говорит он. Не в первый раз.
— Да. Но это довольно хорошие вопросы, так что я собираюсь
продолжать задавать ещё больше. Например, как...
— Пока я тоже могу задать несколько.
Я чуть не застонала. — Что ты хочешь знать? Лучший концерт?
Любимый концерт? Обзор удобств расщелины? Она предлагает очень
мало в плане ночной жизни...
— Мне нужно знать, Ханна, всё ли у тебя в порядке.
Я закрываю глаза. Холод словно миллион иголок вонзается в мою
кожу. — Да. Я... Я в порядке.
Внезапно звонок обрывается. Помехи, шум, все они исчезают, и я
больше не слышу Иэна. Я смотрю на свой спутник и обнаруживаю, что
он всё ещё включен. Черт. Проблема на его стороне. Снег становится
всё гуще, через несколько минут наступит кромешная тьма, и вдобавок