Брови Амбридж взлетели вверх в изумлении, однако ей потребовалось некоторое время, чтобы продумать свою дальнейшую речь. Конечно, Драко умолчал об этой части их разговора. Но вряд ли только это заставило инспектора задуматься.
— С этим лесником всё понятно, — полупренебрежительно отозвалась наконец Амбридж, отходя к своему столу и проговаривая будто бы сама с собой. — Но при чём тут…
Немного резко она обернулась, что было совсем не в её привычках.
— Мистер Люпин был вашим преподавателем, не так ли? — в её взгляде что-то блеснуло. Что-то недоброе.
— Да, — чуть открыв рот, произнесла Гермиона. — Он преподавал ЗОТИ, когда мы учились на третьем курсе.
На губах Амбридж заиграла предвкушающая улыбка. Она как лиса, караулила свою жертву, чтобы вцепиться ей прямо в глотку. Но пока ей нужно было прощупать почву, поэтому торопливость разговоре даже не проскальзывала.
— Но вы называете его другом, — продолжила женщина. — Вашего профессора?
— Бывшего профессора, — машинально поправила Гермиона. Она всегда исправлялась так в своих мыслях, когда снова и снова задумывалась о Ремусе. — Он ведь больше не преподаёт, и мы…
— Допустим, — тут же перебила её Амбридж. — Но он ведь гораздо старше вас.
Девушке показалось, что ещё чуть-чуть и её щёки загорятся всеми алыми оттенками, что есть на гербе Гриффиндора. Она совсем не хотела обсуждать Люпина с этой женщиной.
— Разве дружба измеряется каким-то возрастными ограничениями? — стараясь выразить яснейшее недоумение, сказала Гермиона.
Амбридж снова взглянула на неё, поджав губы. Эта беседа, очевидно, начинала её раздражать, а спокойствие студентки — и подавно.
— Так как же мистер Малфой оскорбил мистера Люпина? — наконец инспектор подобралась к щекотливой сути.
Этот вопрос заставил девушку нервно сглотнуть. Меньше всего ей хотелось повторять оскорбления, сказанные Драко, но вряд ли у неё был выбор.
— Он упрекнул его в том, что он оборотень, — стараясь выразиться деликатно и в то же время не исказить суть, озвучила она и спустя мгновение добавила самое, на её взгляд, обидное. — Бесхребетный.
— И в чем же мистер Малфой не прав?
Если до этой минуты Гермионе хотелось поскорее отвести взгляд от этой сахарной министерской жабы, то после такого её глаза сами нашли её, готовые метать молнии. Но на лице Амбридж она нашла то выражение, от которого на душе сделалось мерзко — женщина довольно улыбалась. Её тонкие губы, подкрашенные раздражающе-розовой помадой, со вздёрнутыми уголками рта явно давали понять, что теперь допрос начал доставлять ей удовольствие.
Гордо вскинув голову, Гермиона сделала глубокий вдох. Ей оставалось отбиться последним козырем перед тем, как проиграть эту партию.
— Да, он оборотень, — кивнула она, чувствуя, как кровь приливает к вискам. — Но он стал таким не по своей воле и страдает от своей болезни. И потому упрекать его в этом — просто неуважение. Кроме того, если говорить о его человеческих качествах, то он, пожалуй, один из самых удивительных, добрых и умных людей из всех, кого я знаю. Малфой не имел никакого права так отзываться о нём, тем более у него за…
— Довольно! — чуть ли не взвизгнула Амбридж. Речь студентки привела её в бешенство. Это было также очевидно, как то, что из этого разговора не могло выйти ничего хорошего с самого начала.
— Малфой заслужил это, — продолжила девушка. — И если бы у меня была возможность, я бы ударила его снова.