Вскоре та пришла. Но не одна, а с племянницей.
Девочка с застенчивой улыбкой опустилась на диван, неестественно выпрямив спину.
– Ты что, аршин проглотила? – пошутила Белицкая.
Но племянница, казалось, не обратила внимания на её слова. Как сидела, так и продолжала сидеть.
Когда шампанское было допито, Олеся предложила Николаю:
– Давай станцуем.
– Я не умею.
– А тут и уметь нечего.
И вот уже они кружатся по залу; Белицкая – уверенно и грациозно, а Сиренин – робко и неуклюже, как дрессированный медведь.
– Я не умею танцевать, – повторял он, стараясь не наступить партнёрше на ноги.
Но та не отпускала его, до тех пор, пока музыка, передававшаяся по телевизору, не кончилась.
Едва они сели на диван, как Олеся спросила:
– Коль, ты не обидишься?
– На что?
– Нет, ты мне скажи – не обидишься?
– Не обижусь.
Белицкая зачесала его длинные, редкие волосы за уши.
– Так тебе больше идёт, – объяснила она. – А теперь пойдём ко мне.
Тётя Наташа принялась стряхивать несуществующие соринки со своей кофты, а Тётя Лиза, согнув руку в локте и подняв кулак, широко улыбнулась Сиренину.
Когда Николай, Олеся и её племянница оказались в квартире Белицких, Николай спросил:
– А муж твой когда придёт?
– Не волнуйся. Я его выгнала.
– Эта квартира – твоя?
– Моя.
Олеся повернулась к племяннице.
– Ксюш, иди поиграй в компьютер.
– Хорошо.
Белицкая привела Сиренина на кухню, усадила за стол и села сама.
– Сейчас твоя племянница будет искать в Интернете мужиков с длинными членами.
– Её это пока не интересует.