– Увидеть тебя снова.
– Снова? – тихий голос дрогнул. – Но… Зачем?
Адам молчал, сверля девушку взглядом, и ругал себя за свой же порыв. Как же это глупо – влюбиться в дочь врага всего клана Савольди. По молодой листве громко стучали крупные дождевые капли, а вампир всем своим естеством жалел, что получил чуткий слух в результате обращения, который мешал сейчас сосредоточиться. Он не помнил прежнюю жизнь, не помнил отца, мать, родной дом, он жил по правилам своего темного мира, так, как живут порождения тьмы, гибнущие, превращающиеся в горстку пепла, стоит лишь перешагнуть порог церкви.
И вот, спустя столько веков, он жаждал нарушить закон, который клялся соблюдать своему названному отцу, Аро Савольди. Виктория была желанной причиной, юношу не страшила даже смерть. Ах, если бы у него была кровь, она бы прилила к вискам, если бы только могло его сердце биться, оно бы сходило сейчас с ума. Она была близка, как никогда. Вот уже несколько долгих месяцев Адам наблюдал за ней издалека, прячась за огромными валунами, деревьями, придумывая себе все новые и новые убежища. Но лишь сейчас он смог посмотреть в ее глаза, с которых окончательно спала кровавая пелена. Эта близость была воистину прекрасна.
Виктория смотрела дерзко, уверенно, без намека на трепет или хотя бы страх, холодные, даже слишком холодные для мая, капли дождя катились по ее молочной коже, создавая иллюзию слез. Она не боялась его, боялся он. Несмело и робко, он сократил последние дюймы, разделявшие их, и коснулся ее лица своими длинными, холодными пальцами, которые так искусно играли на рояле печальные мелодии.
Леоне застыла, широко распахнув глаза, где появился страх. Так к ней прикасались лишь в прошлой жизни, когда она не вкусила еще кровавый плод бессмертия. Она помнила все, просто потому что судьба любила шутить. «Раз на раз не приходится», – нравилось повторять ее названному отцу, Григорио Леоне. И она помнила, помнила то, что так страстно желала забыть.
– Ладно, – прошептала она, – когда?
– Завтра. Здесь. На рассвете, – Савольди закрыл глаза, пытаясь подавить внутри себя ликование, растекающееся по окоченелому давно телу, заставляя испытывать что-то неизведанное, пугающее, но такое сладкое.
– Хорошо, – на последнем слоге пухлые губы дрогнули, словно она желает заплакать, но что за вздор? Вампиры не льют слез!
Виктория развернулась, готовая бежать, но, поддавшись неведомому импульсу внутри своего тела, взглянула на него через плечо. Легкая полуулыбка тронула губы, и девушка бросилась прочь.
Прохладный майский ветер перебирал волосы Адама, который неподвижно стоял на балконе дворца, глядя вперед, на раскинувшуюся, словно на его ладони, Вольтерру, непохожую ни на один город в этом бренном мире. Она казалась непорочной, призрачной, словно сошла с картин именитых художников.
В этом дворце, сплошь наполненном техникой тленного XXI века, придерживались старых правил, за их нарушение придавая Совету. Они все, каждый – пленники своего естества. Адам провел ладонью по шее, делая это по привычке, так, как раньше, хотя и не помнил.
Важное событие – Бал. Звучало это смешно и нелепо, но традиции никто не нарушал. Автомобили нескончаемым потоком двигались к великолепному дворцу, а двор возле фонтана заполняли вампиры, пряча на время свои клыки. Прекрасные и мертвенно-бледные, они направлялись к высокой лестнице, спеша попасть в огромный зал с мраморным полом, где и устраивалось празднество.
Юноша замер, заметив черный автомобиль, принадлежащий Григорио Леоне. Несколько жалких минут, и он увидел ее, свою Викторию, с которой он перешел все границы дозволенного, вкушая не только запретный плод любви, но и кровь животных, желая ей угодить. Викки, как назвал он ее всегда, подняла очи вверх, встречаясь с его восхищенным взглядом. Темно-зеленое платье, достойное лишь такого королевского приема, обнажало ее плечи и руки, ключицу, подчеркивая красивую грудь.