Будто чувствуя неладное, Мио тоже проснулась и начала плакать. Мицури и не сразу услышала это, поскольку в голове был лишь звон, и собственный кашель заглушал другие звуки. Осознав, что малышке что-то нужно, Мицури сильнее заволновалась в попытках хоть как-нибудь облегчить эти муки. Через пару минут кашель немного отпустил, но левая рука снова была в кровавых пятнах, что это, черт возьми, такое?!
Но нет времени рассуждать, и быстро вымыв руки и плеснув в лицо холодной водой, девушка поспешила в комнату к дочери:
— Маленькая, тише. Не плачь, Мио… — взяв её на руки, Мицури как можно спокойнее улыбалась. Как же сильно она сейчас заплакала, будто слышала, что происходит с мамой — мамочка здесь, мама рядом, не плачь, солнышко…
Покачивая малышку и поглаживая её маленькую спинку, Мицури облокотилась о стену — было тяжело… Мио успокаивалась под тихим голосом матери, постепенно переставая плакать, и смотря на Мицури так, словно всё знала и понимала. Ещё темные, но большие глазки смотрели на маму так сострадающе и переживая, что у Мицури сердце сжалось — дети так чувствуют своих матерей первое время, она об этом раньше не очень задумывалась.
— Мама в порядке, милая, всё хорошо, не надо так переживать…
Целуя младенца в лоб и улыбаясь уголками губ, Мицури вела себя как можно спокойнее. Мио лишь смотрела на неё, и через секунду тоже улыбнулась, так мило и красиво. Младенцы улыбаются искренне, и у них такая смешная улыбка, маленькие глазки засияли, словно звёзды за окном, и Мицури облегчённо вздохнула, продолжая укачивать малышку.
Задумавшись обо всем сразу, Канроджи смотрела в окно не двигаясь, лишь покачивая спящий комочек тепла и любви, но услышав стук в двери словно пришла в себя, слегка вздрогнув. Кто бы мог прийти так поздно в субботу? Соседи не ходят к ним в гости, а других знакомых нет, чтобы навещать.
Тихо оставив дочь на своей части футона и убедившись, что она спит, Мицури пошла ко входной двери, и открыв её, чуть застыла от удивления:
— Мицури-сан! — поклонился младший Ренгоку, широко улыбаясь — я прошу прощения за поздний визит, мой отец ушел в поместье, поэтому я остался один и решил навестить вас, Игуро-сан тоже ведь ушел?
— Сенджуро… Да, Обанай тоже ушел… А почему так поздно? — впуская мальчика в дом, Мицури, закрывая двери, снова почувствовала, что ей становится хуже, нет… Только не сейчас…
— Я готовил сакура-моти! Как-то раз Игуро-сан сказал, что вы любите их, решил принести вам немного.
— Спасибо… — едва натягивая улыбку на свое перекошенное лицо, Мицури погладила его по пушистым, ярким волосам, точно копия Кеджуро… — Отнесёшь на кухню? Я сейчас подойду.
— Конечно! А с вами всё в порядке?
Приподняв густые брови, Сенджуро вопросительно смотрел на неё.
— Да, не переживай, всё в порядке… Ступай…
Послушно пройдя на кухню, Сенджуро поставил небольшую плетёную корзинку со сладостями на стол. Давно он здесь не был, год так точно. Сенджуро очень изменился за это время, ему уже почти двенадцать, но он всё ещё такой маленький…
Ускользнув в комнату, Мицури стала искать что-нибудь, что могло ей помочь от кашля, но что она может найти? Специальных лекарств у неё нет, лишь от простуды и температуры. К счастью, пока она пыталась найти нужную баночку, кашель отошёл и стало легче, и несколько раз глубоко вдохнув, Мицури с облегчением посмотрела на спящую Мио:
— Видишь, Мио… Твоя мама делает много ошибок…
Закрыв ящик, Канроджи вернулась к Сенджуро как ни в чем не бывало, и поставила уже остывающий небольшой чайник снова на печь.
— Вы ужинали… Я вам не помешал?
Яркие, оранжевые омуты смотрели на неё так, словно в этом взгляде был сам Кеджуро… Слегка улыбаясь, Мицури покачала головой:
— Нет, не помешал, не переживай. Ты бери салат, я укачивала малышку…
— Малышку?
Сенджуро будто осенило, ведь он мало что слышал о них, так как отец ничем не интересуется, и даже пропустил такое событие, как ребенок!