Но ведь ночь — это время, когда на улицах Парижа появляются бабочки.
Возникшие из ниоткуда звуки гитары нежно опутывали мысли Маринетт, склоняя в сон… и она почти задремала, как вдруг ее разбудила Тикки. Встретившись со взглядом своей квами, Дюпэн-Чен поняла — что-то не так, и поспешила спуститься вниз.
Маринетт звала маму с папой, но те совсем не отзывались и как-будто даже не слышали ее голоса. Наконец девушка вошла на кухню и обнаружила родителей, заснувших прямо за столом. Они хмурились и что-то бормотали, как будто им обоим одновременно снился один и тот же кошмар, и, как бы ни пыталась Маринетт их разбудить, все бесполезно.
Мелодия становилась все громче, заставляя веки слипаться все сильнее. Без сомнения, всему виной Бражник. Но если сегодня он решил подкрасться к ней со спины, то у него ничего не вышло.
Отыскав в доме самые большие полноразмерные наушники, Маринетт нацепила их на голову, и заколдованную музыку, погружающую в забытие, теперь было едва слышно. Перевоплотившись в Ледибаг, девушка скорее выпрыгнула в ночь. Время как будто остановилось на улицах Парижа, и весь город погрузился в дрему. Люди спали на скамейках, в парках, на остановках и даже на тротуаре.
Леди спешила изо всех сил, время от времени приподнимала от уха одну из чашек наушников, чтобы расслышать, откуда доносится гипнотизирующая мелодия и, ориентируясь на слух, искала источник этой музыки. И, в конце концов, нашла.
Акуманизированный оказался неподалеку от дома Агрестов, он держал в руках гитару и что-то напевал себе под нос, совсем не обращая внимания на то, как его музыка влияет на горожан. Ледибаг хватило одного взгляда, чтобы догадаться, куда вселилась пораженная ядом Бражника бабочка, и героиня тут же бросилась в бой.
Адриан не помнил, как оказался замурованным в четырех стенах без окон и дверей. Ведь когда когда видишь сон, никогда не получается вспомнить, с чего именно он начался. И Адриан Агрест, разбивающий кулаки в кровь о бетонные стены, тоже не помнил. Падая на ледяной пол от усталости, он тяжело дышал и думал только о том, как проломить эту чертову стену.
Подняв голову выше, он заметил силуэт женщины с длинными белокурыми волосами и стройной фигурой. Она нежно улыбнулась ему, а затем начала отдаляться все дальше и дальше, пока совсем не исчезла. Невероятно сильно захотелось остановить ее, догнать, и Адриан бросился вслед за ней, но снова натолкнулся на стену. Агрест уже знал, кто это был. Та, чей образ с каждый годом ускользает из памяти все сильнее. Он же был так близко! Он мог с ней встретиться, ему о стольком нужно было ее спросить и о стольких вещах рассказать. Есть так много тем, которые его отец напрочь отказываться с ним обсуждать… Если бы он только успел коснуться ее руки. Хотя бы на мгновение. А ведь уже почти забыл, какие теплые и нежные руки у его матери.
В ярости Адриан кричал и снова пытался сдвинуть эти стены хотя бы на миллиметр, но все тщетно. Он слишком слаб, чтобы суметь что-нибудь изменить. Слишком «юн, неопытен и ни на что не годится»… Кажется, так говорит его отец, да? А может, он прав?..
Стены и потолок начинали сжиматься, уменьшая пространство вокруг. Воздуха становилось все меньше, и духота сдавливала горло нервным спазмом. Адриан хрипло дышал. Он в отчаянии оглядывал каждый уголок, каждую щелочку этого крохотного замкнутого мира, но вокруг лишь сплошной бетон и ни одной зацепки, ни единой ниточки, что помогла бы ему выбраться. Или хотя бы попытаться. Адриан кричал и совсем не слышал собственного голоса. Каждый издаваемый звук поглощали серые стены. Еще совсем немного, и они сомкнутся друг с другом, раскрошив кости и плоть во прах.
Не в силах сделать вдох, Агрест почти выкашливал собственные легкие. У него в глотке как будто застряли острые иглы. Стены почти сжимали плечи, когда Адриан… открыл глаза.
Девушка в маске была первой, кого он увидел, очнувшись от кошмара. Агрест тяжело дышал и, даже несмотря на то, что Ледибаг была совсем близко и почти до боли сжимала его плечи, Адриан все еще не узнавал свою привычную комнату. Он все еще был там, в том кошмарном, чудовищном сне и все еще не верил, что случившееся было всего лишь миражом.
Леди говорила что-то о новой жертве Бражника и о том, что акуманизированный оказался слишком близко к его дому, вот она и решила узнать, в порядке ли он.
— …Я очистила акуму, но ты все равно не просыпался. — Но Агрест ее почти не слышал.
— Мама… мне снилась мама, — сказал он вдруг едва слышно. — И стены, они… душили меня.
Леди в маске уже понимала, почему никак не могла его разбудить, несмотря на то, что чары Бражника давно спали. Потому что даже без проделок заколдованных бабочек Адриану уже не в первый раз снятся такие сны. И все, что сделала акума, так это усилила его собственные кошмары.
Если бы только точно так же, как она исцеляет Париж каждую ночь, Леди могла бы излечить мысли всего лишь одного, самого дорогого ей человека. Но что она может сделать? Если даже чудесных сил для этого недостаточно, то что может она?
Адриан дрожал и смотрел куда-то сквозь нее, в пустоту, а в его расширенных зрачках отражались призраки прошлого. Прямо сейчас он продолжал видеть кошмары. Но уже наяву.