У Майры было не так много женщин — одна, если не считать почти досадной пьяной случайности, — и она не могла сказать, что так уж разбирается в этом вопросе. Но Нимкано всё равно казалась какой-то совершенно… другой? Особенной?
«Возможно, — с кривой усмешкой думала Майра, — всё дело не столько в Нимкано, сколько в вашем положении? Цепляешься за всё, что угодно, лишь бы не утонуть, а?»
Но потом приходила к ней в комнату: «Да, конечно, Жемчужина, я позову Фею бегать с нами»; и как-то забывала об этом. Странно было бы не забыть, когда Нимкано стаскивала из-под юбок бельё и обхватывала её ногу бёдрами. Она была очень тихой — только дышала хрипло, выгибаясь, дрожала и скалила зубы, пока Майра мягко сжимала в ладонях её аккуратные груди, скрытые двумя слоями проклятой ткани. Сама Майра была более шумной, ей приходилось терпеть, чтобы сохранять тишину. Ей хотелось стянуть все тряпки с Нимкано полностью, поцеловать бы белую кожу не просто касанием губ, прихватить зубами. Но они спешили и прятались, прятались и спешили, так что приходилось довольствоваться тем, что есть. Потом, вытирая бёдра и пальцы, Майра не позволяла себе думать ни о чём, что могло бы испортить удовольствие. Это был её привычный подход к жизни — когда хорошего слишком мало, не стоит самостоятельно ещё сильнее уменьшать его количество.
Конечно, хотелось времени, которое можно было бы провести друг с другом, хотелось оказаться в безопасности и… и просто подальше от этого места. Теперь ещё и вместе с Нимкано.
— Каким образом ты проскользнула мне в голову так, что я и не заметила? — спрашивала Майра.
А Нимкано только тихо смеялась:
— В голову? Ты точно завалила бы анатомию!
И ладонь, деликатно лежавшая на бедре под юбкой, скользнула чуть выше, пальцы погладили ещё влажную после предыдущего раунда чувствительную кожу, и проскользнули внутрь немножечко буквальнее.
Майре было хорошо — так хорошо, как вообще было возможно в таком положении. Это даже немного пугало её.
Время тянулось, капало расплавленной янтарной смолой, завораживая ложным покоем и тишиной. Казалось, в нём можно утонуть, навеки застыть, как диковинная букашка. Если бы Майра не считала, она бы не поверила, что прошло только пятнадцать дней.
Прервалось это вязкое течение очередным выбором Ниханора. Хозяин почти всегда отсутствовал не только в гареме, но и вообще на острове — насколько знала Майра, занимался какими-то делами. Он был братом правителя в конце концов. Только однажды к Ниханору ходила Жемчужина. И вот он решил всё же провести ночь с Майрой.
Она понимала, что это случится. Майра сама согласилась ждать, когда Нимкано настолько войдёт в доверие всем вокруг, что с неё снимут ошейник, заменив цепочкой, или хотя бы когда Ниханор покинет свой дворец и заберёт с собой странных человеческих мистиков. Но всё равно желание убежать, тлевшее всё это время, вспыхнуло с новой силой. Короткий бросок сквозь сад, перелезть через стену, благо за камень вполне можно уцепиться, прыгнуть в реку… и дальше куда? Одна, в ошейнике, в одежде местных женщин, без еды и денег?
Так что Майра и не думала поддаваться порыву, даже когда пришлось проходить через самые неприятные моменты подготовки. Как бы Майру не передёргивало от необходимости под равнодушным взглядом служанки размазывать одуряюще сильно пахнущее масло у себя между ног, она догадывалась, что сопротивляясь, сделает только хуже. Например, служанка приготовит её сама, как в прошлый раз.
«Хорошо, что я не девственница, — думала Майра глядя на себя в зеркало, украшенное лилиями и цаплями. — У многих здесь это был первый и единственный опыт. Мне хотя бы есть с чем сравнивать».
На двухслойную рубашку из тонкого оранжевого шёлка накинули парчовое платье без рукавов, у горла застегнув его золотой брошью с жёлтыми сапфирами.
— Это новый подарок тебе от хозяина, — служанка вздохнула. — Он редко дарит что-то такое красивое и дорогое наложницам, с которыми ещё не спал.
И хотя её стахис несколько улучшился за это время, Майра ничего не сказала, только дёрнула хвостом. Вещь для вещи? Какая ирония!
Поверх всей этой одежды надели шиму. Майра давно заметила, что йеротцы, как мужчины, так и женщины, носили очень много одежды, даже тогда, когда в этом не было никакой необходимости. К счастью, всю её надевать надо было только выходя из гарема, иначе она замучалась бы от жары.
Путь до покоев Ниханора был ей уже знаком. Евнухи, провожавшие наложницу, ушли, у дверей остались стоять трое стражников. Майра знала, что они готовы ворваться внутрь по первому окрику хозяина.
— Вот мы снова остались наедине, Тигровая Лилия, — с едва уловимой улыбкой сказал Ниханор, как только за Майрой закрылась дверь.
Он полусидел в полутёмной глубине комнаты, удобно развалившись среди подушек на диване. Насколько Майра могла судить, для человека было даже слишком темно.
— Не боишься, что всё повториться? — спросила она, снимая шиму, усталость невольно прокралась в голос.