Ещё пять дней они ждали реакции Ниханора, потихоньку изводясь неизвестностью. Нимкано всё чаще и чаще спрашивала себя, что она будет делать, если он не поведётся.
Ведь даже если Майре удалось заронить в голову Ниханора мысли о Видящих-лекарях, то у него хватит денег, чтобы нанять хоть десяток, не освобождая от оков «свеженькую» рабыню. С другой стороны, и такой исход тоже мог обернуться им на пользу. Например, они всё же объяснили бы человеку, что своим запретом превратиться он убьёт кошку. Или же Майра передала бы эльфам особый знак — оставался шанс, что кто-то да поможет попавшей в рабство коллеге. Тем более что за это Нимкано обязана была хорошо отблагодарить.
Куда хуже, если типичное для йеротца недоверие к чужим чарам окажется сильнее даже в опытном путешественнике Ниханоре. В конце концов, это было как-то связано с их религией, а люди обычно придавали её постулатам большое значение, хотя и удивительно избирательно.
В полдень шестого дня Нимкано сидела в условленном месте у фонтана с цаплей, медитировала на блеск водной поверхности и ждала Майру, которая снова была у Ниханора. Влажная жара тяжёлым плащом ложилась на плечи, блики танцевали, и в их пляске Нимкано мерещились переплетения нитей ткани мироздания. Она так соскучилась по ощущению их силы под пальцами…
— Да благословят предки этот остров с его парком, — проворчала незаметно подкравшаяся Майра. — Здесь слишком много места и укромных уголков для такого маленького гарема, как у Ниханора.
— Этот дворец построил его пра-прадед, у которого, по слухам, была тысяча наложниц и три десятка жён, — рассеянно бросила Нимкано, и только потом обернулась.
Сердце вздрогнуло, как запертая в клетке рёбер птица. Лицо Майры было красноречивее всяких слов.
— Он отказал, — Нимкано не спрашивала, она уже это знала.
— Да, — Майра поджала губы, садясь рядом с Нимкано. — За моим здоровьем будут присматривать благословенные жрецы их бога, он уже послал прошение этим, как их там… Патриархам Церкви.
Нимкано, не удержавшись, закатила глаза. Йеротцы! Лично она этим людям, колдующим вслепую, несознательно, да ещё и привязавшим силу к эмоциям, даже царапину лечить бы не доверила.
«Варвары и дикари, дикари и варвары», — чуть было не проворчала Нимкано вслух, но вовремя вспомнила о Майре. Может, лучше было сосредоточить внимание на том, что их план провалился?
— Ясно, — сказала Нимкано, чувствуя себя словно подвешенной в пустоте неопределённости.
Она не знала, что теперь делать. Или же знала, но не хотела признаваться даже себе? Майра молчала, внимательно глядя на неё, словно пыталась прочесть что-то новое в знакомых чертах.
— Ваша беременность длится пять месяцев, — в конце концов, сухо начала перечислять Нимкано, приводя мысли в порядок. — Из них только в первый действительно безопасно ходить на двух ногах. И только после первых двух я готова давать благоприятные прогнозы. Потом уже не факт, что оправишься, даже если станешь на лапы и избавишься от эмбрионов. Эмбрионы это…
— Как бы не рождённые, я знаю, — кивнула Майра.
— А это значит, что мы не можем рисковать и ждать войны с Наржданом, — мрачно заключила Нимкано. — И так слишком много времени потеряно…
Она замолчала, глядя в никуда. Внутри было пусто. Майра, так и не дождавшись продолжения, спросила:
— Ну? У тебя ещё есть какие-то идеи?