– Он знал об этом с самого начала?
Отчего-то этот факт уязвил Таками. Игнорировать тесную дружбу и не испытывать ревность – кто бы мог подумать, что его начнут беспокоить такие вещи.
– Его отец – двоюродный брат мамы, он помог ей когда-то устроиться на работу… Из-за которой все и… вышло вот так. Отчасти он чувствовал себя виноватым, поэтому меня так легко и просто взяли в охранное агентство.
– Я не понимаю. Работа твоей мамы?..
– Не сама работа. Причуда. – Постучав пальцами по подоконнику, девушка помедлила, прежде чем ответить. Собраться с духом для продолжения беседы ей было нелегко. – Зеркало – так мама называла нашу причуду, которую я унаследовала от нее. Забавно, учитывая нашу фамилию. Моя мама работала на производстве в сфере испытаний и создания униформы и костюмов для супер-героев. Она для начальства была, можно сказать, универсальным, незаменимым работником. Вместо толпы разных людей с разными причудами они могли использовать только ее для тестовых испытаний материалов, комплектующих костюма для разных причуд. Одно испытание длилось примерно две недели, то есть каждые две недели она меняла причуду… Это ее жутко изматывало. Но нужно было зарабатывать деньги, у отца, как я помню, тоже работа не приносила баснословные деньги.
– Ты говорила, что требуется несколько дней на усвоение причуды.
– Это зависит от причуды. Но да, процесс неприятный. Но предприятию было куда проще платить добровольцам за взятие образцов крови, чем нанимать их для испытаний. Маме переливали немного крови волонтеров, дальше она проходила испытания. По протоколу все добровольцы должны были проходить медосмотр, приносить справку о сдаче анализов… Но либо кто-то смухлевал, либо предприятие закрыло глаза… Я точно не знаю.
Подавив накатившую грусть глубоким вдохом, Кагами оторвала взгляд от окна и обернулась к Ястребу, который не сразу отважился посмотреть на девушку. Потому что на ее лице вместо печали показалась легкая улыбка, пусть и с оттенком горечи.
– Мы так и не знаем, какой донор был ВИЧ-инфицирован. Попытка подать в суд мало того, что лишила маму работы, но и лишила нас кучи денег. Мы не смогли доказать, что она заразилась на предприятии, поскольку заметили проявление болезни слишком поздно. Да и мама говорила, что просто устала… Устала… Ее положили в больницу, лечение требовало немалых денег, и отец, который и так не был доволен браком, решил в один прекрасный день не возвращаться домой.
– Сколько тебе тогда было?
– Четырнадцать. – С ноткой презрения отозвалась Кагами, и внезапно накатившая злость стала понятно по последующим словам: – Я хотела поступить в ЮЭЙ, надеялась на бюджетное место, но тогда с моей причудой меня даже на факультет общего образования отказались брать. Нет, конечно, могли, но выставили такую сумму за обучение… Герои, хэх. Мы получали скромные субсидии от государства, чем-то помогала семья Куросаки… какое-то время я с ними жила, пока не поступила в университет. Самый обычный, для учебы в котором мне пришлось взять кредит. А потом и кредит на лечение мамы по доверенности от отца Куросаки… Она… уже лечится девять лет. Когда ее переводили на дневной стационар, позволяя жить дома, ей хватало несколько месяцев…
– И… сейчас опять хуже?
Таками даже и не знал, что сказать в такой ситуации. Пока не узнаешь чужое горе, не зарекайся ни о чем, так ведь? Несмотря на симпатию к Кагами, он с первого дня знакомства воспринимал ее слова о беззаботной богатой жизни супергероя, как мечты ребенка. Что наивная девочка не понимала всю опасность криминального мира, какой треш порой творился по ту сторону красивой картинки.
Тут как-то трудно рассуждать о том, избрала девушка верный путь или нет. Кагами боялась смерти, не была готова столкнуться с настоящей угрозой. Но она осознает свой страх, пытается бороть его. Делает все возможное, чтобы избежать возвращение к прошлой жизни. Вцепилась клещом в эту опасную работу. Отчаянная или глупая? Нет, глупой ее точно не назвать. Отчаянная… верно.
– Я бы хотела сказать «да какой смысл тогда было в этих деньгах, в этих врачах, если маме не стало лучше?!», но… Мне стало лучше. Довольно эгоистично, не отрицаю. За мамой хотя бы есть, кому присмотреть, она живет в куда более лучших условиях. А я, наконец, смогла избавиться от одного из кредитов, пусть и отдав больше денег. Это того стоило. Того стоило, да.
Они помолчали. Ястреб банально не знал, что сказать. Он попытался поставить себя на место девушки и был вынужден признать, что, несмотря на опасность работы, тоже испытал бы облегчение. Пусть ему и повезло – повезло ли? – учиться в ЮЭЙ, жить и обучаться под опекунством комитета безопасности, он все еще помнил слезы матери, голод и банальный страх одиночества. Он сжимал игрушку Старателя, которую купила ему мама, и надеялся стать героем, который однажды спасет их. Спасет самого себя.
И Таками спас. Продав душу комитету безопасности… Но выбора у него не было.
– Я понимаю твои опасения относительно моего состояния, что я подведу в ответственный момент. Мне и самой страшно, что я могу подвести тебя. Я не хочу подводить тебя. Поэтому сделаю все возможное. От моего поведения, от моих успехов зависит, останусь ли я на этой работе, какие у меня будут рейтинги. Я обязана сохранить эту работу. Так что… даже если не удастся увидеться с мамой, ничего. Она поймет.
Делать все ради своих близких. Ради того, чтобы выживать. Жестоко…
Опустив взгляд, парень подошел поближе к Кагами и взял ее за руку. Она в недоумении посмотрела на него.