Но Мэй не глупа, наверняка догадывалась, что дочь вешала ей лапшу на уши. Видимо, поэтому и осыпала Таками ругательствами. То ли чтобы поддержать Кагами, то ли чтобы самой легче стало.
– Серьезно, не о чем переживать, – вздохнула девушка, – он хороший парень, даже отпустил меня с задания на несколько часов, чтобы я смогла увидеться с тобой.
– Отпустил с важного задания? – не поняла мама.
– Ну да. Ну… да, он ведет себя легкомысленно, но он нормальный парень… хоть и бесил поначалу, глумился, ведь… ну, в общем… что?
Подозрительный прищур внезапно сменился удивленным взглядом, а затем лицо женщины вытянулось в ужасе.
– Не-ет. Не-ет, – громче повторила она, – Нет, нет, нет. Только не говори, что…
– Что? – устало опустила плечи девушка.
– Вы встречаетесь?! Ты с ума сошла?! Я не узнаю мою девочку, Нао, где твои мозги? Только не говори, что ты влюбилась, потеряла голову, он тебе всякого пообещал и ты повелась!
– …
– Я… не могу это принять.
Наблюдая за тем, как Мэй демонстративно отвернулась, сложив руки на груди, Кагами закатила глаза и молча выругалась.
– Выключай королеву драмы, или я сваливаю. Больная она тут лежит.
Учитывая ситуацию в семье, Кагами не бралась осуждать мать за подобную точку зрения. Своеобразная сварливость стала для нее защитной реакцией. И все же это порой раздражало.
Женщина упрямо молчала долгие секунды, и все же нашла в себе силы сдаться и устало вздохнуть, продолжив разговор в менее экспрессивной манере.
– Прости, милая, но не могу я иначе реагировать на таких парней. Сначала они милые, дружелюбные, душа компании, которая очаровывает тебя и клянется в верности… а в самый ответственный момент вонзает нож в спину и исчезает, оставляя одну решать свои проблемы.
Такой был отец Кагами. В детстве она часто рассматривала фотоальбом, где мужчина был окружен множеством людей, а рядом с мамой так и вовсе сиял от счастья. После того, как он их бросил, все фотографии также полетели в мусорную корзину. У Мэй сложилось стойкое недоверие ко всем мужчинам после этого, она с подозрением относилась к каждому кавалеру своей дочери. Да и Кагами никогда не спешила сближаться с парнями. Ей безопаснее и комфортнее было одной.
– Я не отговариваю тебя, Нао. Думаю… мне стоит даже извиниться, – неловко улыбнулась женщина, – из-за моих строгих суждений ты тоже на всех смотришь с подозрением. Просто такие типы парней вызывают подозрения, особенно медийные личности.
– Ну, я теперь тоже медийная личность.
– Это так. Можешь мне не отвечать, просто подумай об этом: есть ли что-то, что тебя беспокоит? Что вызывает подозрения?
Подозрения? Беспокоит? Таками отлично поддерживал образ беззаботного веселого парня. Что же могло вызывать в нем подозрения? Проявляющийся время от времени опустошенный взгляд убийцы… например?
Кагами посмотрела на мать. Несмотря на бодрое расположение духа, выглядела она плохо. Из нее будто жизнь высасывали, щеки впали, от былого румянца и здорового цвета кожи осталась желтизна, да залегшие синяки под глазами. Запястья казались невероятно тонкими, как и хрупкие пальцы в заусенцах. Плохо, очень плохо. С каждой неделе прогноз становился все более неблагоприятным. Однако Мэй боролась, не сдавалась. Это вдохновляло и Кагами не терять надежду.
– Как там Сайто? – неожиданно перевела тему женщина. – Работаете вместе все еще?
– Да, Куросаки со мной работает. Как раз подменяет меня сейчас… ох.
– Волнуешься о нем?
– Да обо всех, – вынуждено признала девушка, – задание опасное, важное, а я себя чувствую… знаешь, словно подставляю всех. Дурное предчувствие не покидает.
– Тогда зачем ты ушла с миссии? Тем более, раз подставляешь их? Это же не хорошо, глупая ты! Тебя ж уволят!
– Потому что один хрен, когда к тебе опять попадешь, – запричитала в ответ Кагами.
– О, так это я виновата.