— Наш сорок пятый «второй шанс»? Мы опять в дерьме, но на этот раз у вас хотя бы приличная одежда. У меня-то она всегда была.
Беллами усмехается впервые за встречу. Кларк хочет сохранить этот момент для одной себя, но вынуждена мириться с действительностью. Им больше нет места по одну сторону. Горечь и тоска, связывающиеся воедино, вынуждают её отвести взгляд.
×××
Место в гостиной каждый занимает нехотя, никто из них по-настоящему не хочет в это ввязываться. Мерфи прав: ни одна битва не обходится без потерь. Рейвен, сидящая рядом с ним, не отлипает от планшета, по экрану которого её пальцы скользят с ловкостью и заточенным умением.
— Значит, мы вновь это сделаем? — разрывает тишину Октавия, устроившись на подлокотнике кресла, в котором, прикрыв глаза и скрестив руки на груди, сидит её брат.
— У нас нет выбора, — произносит невозмутимо Кларк.
— Выбор есть всегда, — шепчет Блейк, и его голос заставляет пробежаться предательскому холодку по спине. — Но она права, у нас не так много дней, чтобы всё исправить. Ещё несколько суток, и бомбы будут сброшены, не все выживут. Дальнейший сюжет развития событий, надеюсь, не нуждается в огласке. Мы вряд ли попадём в бункер или на Ковчег, ответ очевиден: надо искать Кэдогана.
— Рейвен! — неожиданно раздаётся голос Джордана, и Кларк, смещая фокус внимания, направляется к планшету.
— Эй, Джордан, ты один?
— Нет, нет, он не один, — пихает его Хоуп по ту сторону экрана. — Тётушка О с вами?
— Кларк? — зовёт её девочка.
— Мэди!
— Я здесь, мы все здесь: Мерфи, Миллер и Беллами, — подлетает к планшету возбуждено радостная Октавия и улыбается.
Гриффин едва сдерживает слезы, жадно вглядываясь в лицо живой дочери.
— Беллами тоже жив?
— Живее всех живых, — мрачно добавляет он.
×××
У Кларк складывается впечатление, что между ними с Беллами теперь пропасть глубиной в мили, которую хочешь — не преодолеешь. Она избегает встречаться с ним взглядом, он делает вид, будто никогда её не знал. Может быть, он прав. Может быть, он, действительно, никогда её не знал, ведь Беллами был уверен, что она не спустит курок. Всё, что знала сама Кларк: она защищала дочь.
Уверенная, взявшая самообладание в руки, девушка идёт следом. Она не знает, что ищет, целенаправленно идя за ним, наблюдая за его напряжёнными плечами и спиной, пока друзья собирают еду и какие-то вещи из как будто бы её дома, чтобы поехать и воссоединиться с остальной семьёй. Она больше не знает, что искала в нем. И что находила.
На заднем дворе стоит баскетбольное кольцо, а у шезлонга лежит мяч, потертый, будто им уже играли. Кто — всё ещё загадка. Беллами несколько раз ударяет ладонью по ребру перил и, склонив голову, шипит от точечной, не щадящей боли. Вряд ли он не догадывается о её присутствии.
— Зачем ты пришла?
Ветер раздувает в стороны её слегка отросшие волосы, но даже касательно не задевает отягчающих мыслей. Его волосы тоже трепятся на ветру, а Блейк не оборачивается. Значит, знал.
— У меня нет приемлемого ответа на этот вопрос.
— На что у тебя вообще есть ответы? — гневно вторит он, выдохнув сквозь стиснутые зубы.
— Ты прав. У меня их нет…
Как и нас, подумать только.
— …ты даже не посмотришь на меня?
— Я не могу на тебя смотреть, — он дёргает плечом, напряжение угадывается в каждом резком движении. Он ведёт себя как тигр, которого опалил ранее привлекающий огонь.
Кларк нервно сглатывает, протянув ладонь к его спине, но замирает, так и не дотронувшись, а потом и вовсе опускает. Тактильный контакт — последнее, о чем бы он попросил. Единственное, что играет ей на руку, это то, что стоит Беллами к ней спиной и не видит её затравленного, уязвленного взгляда. А натягивать доспехи Кларк устала. Парадокс в том, что не находить прежнего понимания в его глазах, тоже невыносимо.
— Не смей говорить, что тебе жаль. Не поверю.
— Мне не жаль, что я устранила угрозу для жизни своей дочери, — стиснув кулаки, шепчет она. — Мне жаль, что этой угрозой оказался ты.
По тому, как дёргаются плечи, Кларк понимает, что он тяжело вздыхает, трясёт головой и наверняка стискивает зубы.