— Ты была права, маленькая фея, — говорю я серьезно. — Это прекрасно.
Ее тело расслабляется от напряжения.
— Стоит ли ехать?
— Стоит сотни поездок.
В ее глазах появляется влага, и она издает радостный смешок.
О черт. Я влюблен в нее.
Нет, я влюбился в нее прошлой ночью на кухне, когда она упала на задницу.
Либо моя грудная клетка сжимается, либо мое сердце растет, и я не уверен, что мне это нравится.
Что я должен сделать, так это вернуться в дом, собрать свои вещи и убраться к черту обратно в Нью-Йорк, где мне самое место. Постараться выкинуть фею из моей головы. Но это было бы бесполезной попыткой. Она уже так глубоко проникла мне под кожу, что я не могу мыслить здраво.
Что мне теперь делать? Привести ее ко мне домой?
Держать этого дикого босоногого ангела в клетке в квартире, когда ей нужна свобода?
Я даже терпеть не могу, когда ко мне прикасаются. Эта яркая девушка заслуживает лучшего, чем это, но мысль о том, что другой мужчина даст ей это, ослепляет меня яростью.
— Нова…
— Я собираюсь принести нам несколько кокосов!
За долю секунды она исчезает из моего поля зрения. Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как фея взлетает на ствол пальмы, ее бедра поднимаются все выше и выше. Чувствуя себя так, словно нахожусь под гипнозом, я следую за ней, стоя у подножия дерева, мой член почти разрывается при виде ее гибких бедер, обхвативших дерево, ее ягодицы качаются и изгибаются, когда она поднимается. Ее руки тянут ее вверх, грубо волоча эту киску по стволу, и когда она кряхтит от напряжения, я наконец-то сдаюсь и сжимаю свой член в кулаке через шорты.
Мне даже не нравится мое собственное прикосновение, и теперь оно обжигает меня.
Иногда мое тело решает, что мне нужно облегчение, и я просыпаюсь, покрытый собственным потом, но редко трачу время на мастурбацию. Физические потребности — это слабость. Так же, как объятия или поцелуи. Не так ли? Это то, что мне говорили в детстве, но я уже не так уверен. Объятия Новы прошлой ночью заставили бы ее почувствовать себя лучше, сделали бы ее счастливой, и как в этом может быть что-то плохое?
Вдыхая и выдыхая, я пытаюсь выдержать ожог от собственного прикосновения достаточно долго, чтобы дать себе некоторое облегчение. Но это бесполезно. Отвращение к себе сдавливает мне горло, и я с проклятием убираю руку. Хотя я все еще не могу отвести глаз от Новы. Она бросает два кокоса на землю и начинает спускаться, ее аппетитный зад становится все ближе, звук ее бедер, натирающих ствол, наполняет мои уши. Я пытаюсь отступить, когда она опускается на землю, но не могу. Я застыл на месте, голод терзает меня так, как я никогда не испытывал. Никогда не знал, что это возможно.
Мое тело рвется вперед, и я прижимаю ее к дереву.
— Положи руки на ствол и оставь их там, — рычу я ей на ухо.
Мурашки бегут у нее по шее, дыхание прерывистое, но она делает то, что ей говорят.
— Линкольн?
— Встань на цыпочки. — Я зацепляю пальцами края ее плавок бикини, позволяя им соскользнуть до колен, удивляясь тому факту, что, когда моя кожа касается ее, я не чувствую ничего, кроме… пробуждение. Голода. Жара. — Положи эту упругую сочную задницу мне на колени.