И будь я проклят, если это знание не ударило меня сильнее, чем пуля в грудь.
— Я в порядке. Пуля задела меня, вот и все. Даже под кожу не вошла. — Парамедики перевязали меня, и через две-три недели я буду как новенький.
Стрелок был удивлен и стрелял, руководствуясь инстинктом, а не целью. Быстрое уклонение, и я избежал того, что могло бы быть гораздо более неприятной раной в плечо.
Полиция доставила его в медицинское учреждение. Они все еще расследуют случившееся, но, насколько я понял, стрелок намеренно выбрал отца ребенка. Что-то насчет неудачной деловой сделки и банкротства. Стрелок был под кайфом, до такой степени, что его не волновало, что он будет мстить в парке, полном людей.
К счастью, он также был под таким кайфом, что продолжал бредить о том, что отец мальчика поступил с ним неправильно, вместо того, чтобы стрелять на поражение.
Слава Богу.
— Ты был весь в крови. — Бриджит провела пальцами по перевязанной ране, ее прикосновение пронзило меня до самых костей.
Скорая помощь увезла ребенка и его отца некоторое время назад. У отца была большая потеря крови, но его состояние стабилизировалось, и он выкарабкается. С ребенком тоже все было в порядке. Травмирован, но жив. Я постарался проверить его перед их отъездом.
Я напрягся, и она замерла.
— Это было больно?
— Нет. — Не в том смысле, который она имела в виду.
Но то, как она смотрела на меня, как будто боялась, что я могу исчезнуть, если она моргнет? Это заставило мое сердце болеть, как будто она оторвала кусок и оставила его себе.
— Держу пари, не так ты представляла себе выпускной вечер. — Я потер рукой челюсть, мой рот исказился в гримасе. — Мы должны были сразу пойти домой после ужина.
Я использовал неубедительную отговорку, чтобы оправдать прогулку в парке, но на самом деле я хотел продлить ночь, потому что когда мы проснемся, мы вернемся к тому, чем были. Принцесса и ее телохранитель, клиентка и ее подрядчик.
Это было все, чем мы могли быть, но это не помешало сумасшедшим мыслям проникнуть в мой разум во время ужина. Мысли о том, что я мог бы остаться с ней на всю ночь, хотя обычно я ненавидел отвечать на вопросы о своей жизни. Мысли о том, так ли сладка на вкус Бриджит, как она выглядит, и как сильно мне хотелось лишить ее холодного поведения, пока я не доберусь до огня под ней. Погреться в его тепле, позволить ему сжечь весь остальной мир, пока не останемся только мы.
Как я уже сказал, безумные мысли. Я отбросил их в сторону, как только они появились, но они все еще оставались в глубине моего сознания, как слова запоминающейся песни, которые никак не хотели уходить.
Моя гримаса стала еще глубже.
Бриджит покачала головой.
— Нет. Это была хорошая ночь до… ну, до этого. — Она махнула рукой в сторону парка. — Если бы мы пошли домой, ребенок и его отец могли бы умереть.
— Может быть, но я облажался. — Это случалось нечасто, но я мог признать это, когда это происходило. — Мой приоритет номер один как телохранителя — защитить тебя, а не играть в спасителя. Я должен был вытащить тебя отсюда и оставить все как есть, но… — В моей челюсти запульсировал мускул.
Бриджит терпеливо ждала, пока я закончу. Даже с растрепанными волосами и грязью на платье, когда я столкнул ее на землю, она могла бы сойти за ангела в этом чертовом аду моей жизни. Светлые волосы, глаза цвета океана и сияние, которое не имело ничего общего с ее внешней красотой, а все имело отношение к ее внутренней.
Она была слишком красива, чтобы ее коснулась какая-то часть моего уродливого прошлого, но что-то заставляло меня продолжать.
— Когда я учился в старшей школе, я знал одного парня. — Воспоминания разворачивались, как окровавленный фильм, и знакомое копье вины вонзилось в мое нутро. — Не друг, но самое близкое, что у меня было. Мы жили в нескольких кварталах друг от друга и проводили выходные у него дома. — Я никогда не приглашал Трэвиса к себе домой. Я не хотел, чтобы он видел, каково это жить там.
— Однажды я подошел и увидел, как его ограбили под дулом пистолета прямо во дворе. Его мама была на работе, а это был неблагополучный район, так что такие вещи случались. Но Трэвис отказался отдать свои часы. Это был подарок его старика, который умер, когда он был еще маленьким. Грабитель не обрадовался отказу и застрелил его прямо там, средь бела дня. Никто, включая меня, ничего с этим не сделал. В нашем районе было два правила, если ты хочешь выжить: первое — держи рот на замке, второе — не лезь не в свое дело.
Едкий вкус наполнил мой рот. Я вспомнил вид и звук падения тела Трэвиса на землю. Кровь, сочащаяся из его груди, удивление в его глазах… и предательство, когда он увидел, что я стою там и смотрю, как он умирает.
— Я пошел домой, меня вырвало, и я пообещал себе, что больше никогда не буду таким трусом.
О чем ты больше всего жалеешь? Бездействие.