— Что ты делаешь? — он посмотрел на нее, сглотнув. Если сейчас он поддастся мимолетному желанию молодого тела, то он сам возненавидит себя. Он не хотел пользоваться тем, что девушка пьяна.
— А ты не понимаешь? Ты ведь умный, поэтому… — она вдруг поцеловала его, взяв лицо в свои маленькие и холодные ладони.
Внутри Руслана боролись разные чувства, совесть уже вопила во всю о том, что так делать нельзя, что нельзя пользоваться чувствами молоденьких глупых девушек. Но есть одно «но», которое не позволило ему себя сдержать — он был одинок, и ему хотелось хотя бы одну ночь чувствовать себя хоть кому-то нужным. Но он прекрасно понимал, что с утра он вновь заставит себя выдворить девушку, с которой он провел ночь. Ему не хотелось не перед кем раскрываться; он добровольно выбрал жизнь отшельника, он добровольно отказался от чувств, выбрав такую работу. Но Вознесенский ответил на поцелуй. Наверное, потому что он тоже был пьян. И потому что не знал, что в дальнейшем передумает на счет того, чтобы быть всегда в гордом одиночестве.
========== (6) ==========
Комментарий к (6)
https://vk.com/yfestories - паблик, посвященный моим работам
Утро наступило поздно. Вознесенский проснулся с жутким похмельем, хотя и не пил столько, сколько было необходимо для такого самочувствия после пробуждения. Уткнувшись лицом в подушку, он глухо прорычал, вспомнив события вчерашнего дня. Он понимал еще вчера, что на следующий день ему будет стыдно, но не знал, что настолько. Затем он вспомнил о Дане, и ему стало еще хуже, чем было до этого. Сжав простыню руками, он приподнял голову и посмотрел на часы. Был полдень. Ему не хотелось поворачивать голову в сторону Сони — он знал, что ему не захочется смотреть на девушку; чувство стыда было столь велико. Но стоило ему только подумать об этом, как его спины коснулась холодная ладошка Сони, по размеру напоминавшая детскую, затем аккуратно поглаживая плечи.
— Ты всегда такой злой с утра? — она усмехнулась, а затем ласково погладила его по голове. Эти жесты выбили Вознесенского из колеи. Он не привык, чтобы после проведенной подобным образом ночи он разговаривал с девушкой, а уж тем более, чтобы они прикасались друг к другу. Сейчас ему было противно от самого себя.
— Сегодня исключение, — он повернул голову к Морозовой, рассматривая ее отдохнувшее и изменившееся лицо. — Разовая акция.
— То есть, ты всегда добрый, но со мной злой? — она засмеялась и погладила его по щеке. Вчерашнее умозаключение о влюблённости Морозовой с каждой секундой находило всё больше и больше подтверждений.
— Нет. Обычно я еще злее, — Руслан поднялся с кровати, а затем, полностью обнаженный, вышел из комнаты и проследовал в ванную.
Он хотел принять душ. Раздражение разливалось по его телу, хотелось что-то сломать или покричать. Он ненавидел себя за ошибку, которую совершил вчера. Он ненавидел то, как она смотрела на него влюбленными глазами. Он ненавидел себя за то, что просто воспользовался девчонкой, но никак не мог уже вернуть время вспять. Приняв душ, он зашел на кухню, думая, что девушка уже ушла, но она была там. И готовила им завтрак.
— Я думаю, что ты голоден. Поэтому решила приготовить нам завтрак. Ты ведь не против, что я тут хозяйничаю? — она весело улыбалась. Это выводило Руслана из себя.
— Соня… — впервые, наверное, он произнес ее имя так. — Ты ведь понимаешь, что то, что было вчера — ошибка. Наша общая, — Вознесенскому было сложно подобрать слова, но все же он сказал это.
Девушка выронила лопатку, которой переворачивала омлет. Затем она кивнула, улыбаясь.
— Да. Я прекрасно это понимаю. И понимаю то, что если бы мы встретились при других обстоятельствах, мы бы никогда не были вместе. Мне просто жутко одиноко. Все, что спасает меня эти недели — наркотики и секс, — она подняла лопатку, затем бросила ее в раковину и вылетела из кухни. Соня Морозова всегда убегала, когда не могла справиться с эмоциями.
Вознесенский снял еду с конфорки, а затем пошел за девушкой. Она уже стояла в коридоре, обуваясь.
— Я ведь права, что ухожу? — она разочарованно посмотрела на Руслана.
— Да. Нам не стоит больше… Встречаться в таком ключе.
— Ага. Ты прав, — она кивнула и взяла свой пиджак с вешалки, которая стояла в прихожей.
— Это останется между нами?